Подлинно народный художник угадывает своим чутьем то главное, что объединяет максимально большое количество людей, принадлежащих, как писал Толстой, к «единому корню», мыслящих на русском языке, воспитанных ментально на исторических преданиях и реальной истории своего народа, несущих в себе некое общее духовное начало, сформированное веками религиозного чувства. Соединение этих людей, принадлежащих к разным социальным слоям, живущих в реальной жизни разными, подчас противоположными настроениями и делами, обладающими разными уровнями образования и воспитания, но имеющими в себе, несущими в себе некое единое начало, что делает из сочетания людей народ. Литература лучше других способов изъяснения такого отношения к бытию воспитывает и выражает эту интегративность народного «корня».
Русская литература особенно велика в этом своем проявлении. Во многом именно она способствовала пробуждению народного самосознания, определяла его основные точки роста и развития. Шолохов в этом ряду истинно велик. Его народность как верность соединяющей весь народ правде, его опора на воспроизведение народной точки зрения, прежде всего (даваемой в предельном многообразии и свободе), его устойчивая вера в фундаментальность этого начала – есть альфа и омега его художественного мира.
Еще одним аспектом проявления народности у Шолохова является некая трезвая мужественность, с которой он смотрит на действительность. Этот взгляд, казалось бы, не обладает изощренной сложностью силлогистических построений, в нем много сгустков откровенной и жестокой правды, которую не скрывают друг от друга шолоховские герои, но он несет в себе ту устойчивость отношения к миру, которая может быть подвержена колебаниям и противоречиям, но в основном она никогда не подвергнет сомнению необходимость высказанной художником важной для большинства народа истины.
Наконец, ничего может быть, так не демонстрирует реальную, а не показную народность Шолохова как его укорененность в смеховой культуре. Эта культура у писателя носит безусловно народный характер, она не терпит никаких ограничений и пут. Через нее именно Шолохов исследует самые существенные проблемы народной жизни. Там, где индивидуализированное сознание останавливается, не зная, где и как найти ответ на драматические вопросы действительности, народное смеховое сознание у Шолохова проламывает все ограничения и восстанавливает нарушенный порядок бытия. Традиция эта развивалась в русской культуре как раз вне религиозной парадигмы, и более того, ею и преследовалась. Но пробиваясь через «заветные» сказки, через «освобождающий» (М. Бахтин) и разрешающий противоречия смех народной культуры, она говорит о народном самосознаниии больше, чем какой либо сложно отрефлектированный, интеллектуализированный концепт.
Народность Шолохова через «смеховое начало» реализует себя во всех его произведениях – немного в «Донских рассказах», где на самом деле писатель проходил период ученичества, но далее от «Тихого Дона» через «Поднятую целину» до глав из романа «Они сражались за Родину» с исключительной силой. Именно что не просто веселость и юмор, не только сатирические наблюдения, но как раз стихия народного смеха, обладающая большей объединительной силой, чем любые эстетические категории.
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9. См. об этом подробнее главу «Русский Рабле: народная смеховая культура у Шолохова»».
10.
11.
12. Литературное наследство. Т. 83. М., 1971.
13.
14.
15.
16.
17.
18.
19.
20.
21.