Шолохов: эстетика и мировоззрение

«Донские рассказы» – это начало шолоховского объективированного взгляда на русскую историю, где почти нет места для объяснения смерти и страдания людей современными для героев событиями и обстоятельствами, как это парадоксально не покажется на первый взгляд. Шолохов судит по критериям общечеловеческих вечных ценностей и народной правды.

* * *

Еще одним аспектом, выводящим нас к проблеме взаимосвязи творчества Шолохова и фольклора, является сказ.

Сказ в фольклоре это универсальный повествовательный дискурс, присутствующий во многих жанрах – от сказки до былины. Сказовый мимесис фольклора деперсонифицирован и изначально содержит в себе некую объективную повествовательную ноту: событие увидено, понято и рассказано от лица всеведущего многосоставного «субъекта», народного сознания. В сказе не только повествуется, воспроизводятся действия и события, но из сочетаемости эпизодов сказа возникает оценочное отношение, генерируется некая мораль. Можно сказать, что в сказе запрятана оценка, обобщающее суждение, которое никогда не декларируется впрямую, но присутствует в целом содержании сказа.

Шолоховский «сказ», «производимый» многими его героями, безусловно, более индивидуализирован, он несет в себе характеристики данного персонажа, но в то же время сохраняет тесную связь со своим архетипом, содержит основные черты сказа фольклорного.

Сказ у Шолохова в «Донских рассказах» – это важный способ передачи писателем глубокой потребности народа в осмыслении происходящего в жизни, иначе говоря – потребности в самосознании. Герои рассказов поначалу не поднимаются над уровнем как бы бессознательного отношения к жизни – они совершают процесс «отражения» бытия, но в это отражение не включена в полной мере их субъективная точка зрения, индивидуализированная система осознанных требований к действительности, другим людям и к себе самим. Шолоховские герои чаще всего не раскрывают свои внутренние психологические процессы в форме классических монологов-размышлений; они, как правило, удел центральных героев писателя, остальным же легче выражать свое отношение к жизни через монологи-сказы. Одним из таких героев «Тихого Дона» является Прохор Зыков, ординарец Григория. Представляя собой явление классической параллели между героем-протаганистом и его спутником, который переживает и проходит через те же испытания, что и главный герой, но в сниженном, подчас пародийном виде, он повторяет в тексте романа события и поступки ведущего персонажа. Это «отражение» основного героя также лишено эстетических признаков доминирующего характера. Поэтому Прохор представлен на страницах романа не в процессах сложных внутренних рассуждений о совести, выборе пути, о вине перед жизнью, что переживает Григорий, но в бесконечных рассказах, в которых переплетены быль и небылица, трагическая правда и фантастические придумки. Сказы Прохора становятся не менее важным элементом композиционно-стилевого полотна «Тихого Дона», чем внутренние монологи Григория. В них также даются ответы на те же вопросы, что мучают и Григория, но в своеобразном, имеющем многие признаки фольклорного повествования, ключе.

Сказы деда Щукаря, Копытовского, Лопахина, других героев «Поднятой целины, «Они сражались за Родину» органично встроены в ткань повествования этих романов Шолохова. Фольклорный генезис этих сказов очевиден, так как в них не просто воспроизводится та или иная житейская или историческая ситуация, в которой очутились герои, но в них звучит некое обобщение, надличностная мораль, эти сказы приобретают характер притч. Одно из вершинных произведений писателя рассказ «Судьба человека» по своему жанру является также с к а з о м.

Разумеется, что человеческий материал, исследуемый Шолоховым в «Донских рассказах», не давал возможности развернутой психологической его обрисовки. Но процесс развития новых форм народного самосознания совершался одновременно с разрушением отживших форм, покоившихся на сословности и патриархальности. Эти новые формы самосознания знаменовали появление самосознания нового типа – социально-культурного и исторического. Человеческая субъективность «перекрывалась» категориями более высокого порядка, включавшими человека в ход истории, приобщавшими его к процессу становления нового общества, новой нравственности.

Шолоховский герой должен был научиться соизмерять осознаваемые им закономерности исторического и социального развития общества с развитием своей духовности и опосредовать эти закономерности посредством саморазвития. Диалектика истории и диалектика души героев у Шолохова призваны были совместиться. В силу этого Шолохов, по точному замечанию исследователей, воссоздал «глубинный анализ человека как цели общественного развития» [13, 147].