Шоссе Линкольна

Добавили свои голоса и другие родственники, когда-то так же декламировавшие речь Линкольна. Потом к хору присоединились члены семьи, которым не пришлось декламировать речь Линкольна, но они слышали ее уже столько раз, что выучили наизусть. И вскоре уже все за столом, включая прадеда, вторили молодым. И когда все вместе произнесли величественные слова надежды: «власть народа, волей народа и для народа не исчезнет с лица земли», семья разразилась радостными возгласами, каких этот зал еще не слышал.

Авраам Линкольн, наверное, был бы доволен тем, как читали здесь его речь. Чтобы не мальчик один, в колючем блейзере, перед собравшимися, а четыре поколения семьи, хором.

Эх, был бы с нами папа, думал Вулли, вытирая ладонью слезу со щеки. Был бы с нами папа.

* * *

Когда Вулли отогнал грусть и засвидетельствовал свое уважение президенту, он пошел обратно той же дорогой, какой пришел. На этот раз, вернувшись к фонтану, он стал обходить его против часовой стрелки и так дошел до шестой дорожки.

Дорожка выглядит по-разному, когда смотришь вдоль нее в одну сторону и в другую, и Вулли по мере продвижения забеспокоился, туда ли он движется. Вдруг он неправильно сосчитал их, когда шел вокруг фонтана против часовой стрелки? Он подумал уже начать сначала, но тут увидел человека в вялой шляпе.

Вулли улыбнулся ему, как знакомому, и тот ответил такой же улыбкой. Но когда Вулли слегка помахал ему рукой, человек не ответил. Он засунул руку в оттянутый карман мешковатого пиджака. Потом сделал интересный жест, скрестив руки: правый кулак приложил к левому плечу, а левый кулак – к правому. Вулли заинтересовался: тот стал опускать кулаки вдоль рукавов, оставляя на них маленькие белые штучки.

– Это воздушная кукуруза, – вслух изумился Вулли.

Когда кусочки воздушной кукурузы усеяли рукава от плеча до низа, он стал медленно поднимать руки и растопырил их как… как…

– Как пугало! – сообразил Вулли. Вот почему человек в вялой шляпе показался таким знакомым. Потому что он был в точности как пугало в левом нижнем углу карты-салфетки.

Но этот человек не был пугалом. Он был полной его противоположностью. Когда он раскинул руки, все воробушки, порхавшие над ним, стали спускаться и порхать над его рукавами.

Воробьи склевывали кукурузу, а две белки, прятавшиеся под скамьей, подбежали к ногам джентльмена. Вулли широко открыл глаза от удивления: он подумал, что сейчас они взберутся по человеку, как по дереву. Но они свое дело знали, они дожидались, когда воробей случайно столкнет кусочек кукурузы с руки джентльмена на землю.

«Надо не забыть рассказать про это Дачесу», – подумал Вулли, торопливо шагая прочь.

Потому что Птичник парка Свободы выглядел точно как старые эстрадные артисты, про которых Дачес любил рассказывать.

Но когда Вулли вышел на улицу, веселый образ Птичника с раскинутыми руками сменила гораздо менее веселая личность полицейского, стоявшего у машины Эммета с книжкой штрафов наготове.

Эммет

Эммет проснулся со смутным ощущением, что поезд не движется. Он посмотрел на часы Билли – начало девятого. Наверное, приехали в Сидар-Рапидс.

Тихонько, чтобы не разбудить брата, Эммет встал, взобрался по лесенке и высунул голову из люка на крыше. Он посмотрел на хвост поезда, стоявшего сейчас на запасном пути, и увидел, что к нему прицепили еще два десятка вагонов.

Эммет стоял на лесенке, лицо его обвевал холодный утренний ветерок, и он уже не думал о прошлом. Он думал о том, что хочет есть. После Моргена он съел только сэндвич, который ему дал на вокзале брат. Билли хватило предусмотрительности позавтракать в приюте, когда его угостили. По расчетам Эммета, до Нью-Йорка было еще часов тридцать, а в мешке у Билли оставалась только фляжка воды и последние печенья от Салли.

Но нищий сказал тогда Эммету, что они остановятся на несколько часов в Сидар-Рапидсе, и там «Дженерал миллс» прицепит к поезду свои вагоны, набитые доверху ящиками с хлопьями.

Эммет спустился и осторожно разбудил Билли.

– Поезд постоит здесь. Пойду посмотрю, не найдется ли чего поесть.

– Хорошо, Эммет.

Билли опять уснул, а Эммет поднялся по лесенке и вылез из люка. Ни впереди, ни позади на крышах признаков жизни не было, и он пошел к хвосту поезда. Он понимал, что груженые вагоны «Дженерал миллс» скорее всего заперты. Единственная надежда, что какой-нибудь из люков будет закрыт ненадежно. До отправления оставалось меньше часа, поэтому он старался действовать быстро и перепрыгивал с крыши вагона на следующую.

Но когда дошел до последнего порожнего вагона «Набиско», остановился. Впереди тянулись плоские прямоугольные крыши вагонов «Дженерал Миллс», но первые два перед ним – с выпуклыми крышами – пассажирские вагоны.