Шпага для библиотекаря

Казаки с гусарами закончили обирать убитых. Трофеи и раненых – французов, своих, без разбору – разместили на двух захваченных повозках. Всадники скакали по опушке, ловя конноегерских лошадей; пленных сгуртовали в кучку, и они теперь стояли, уныло озираясь, под охраной троих вооружённых длинными пиками казачков. Но не эти плоды недавней схватки привлекали моё внимание. Большая куча из книжных стопок, перевязанных бечёвками, выросла на обочине, куда вываливали содержимое захваченных повозок. Я встал, поморщился от боли в раненом плече, и побрёл к нашему главному «трофею», возле которого уже ждал меня поручик Ростовцев.

IX

– Не нашли мы вашего поляка, Никита Витальич. – посетовал поручик. – Казачки раненых и убитых осмотрели, все во французских мундирах. Сейчас Веденякин с Вревским пленных расспрашивают. Может, что и выяснится…

Ещё в русском лагере, обсуждая предстоящий набег, я рассказал Ростовцеву о роли, которую Гжегош Пшемандовский играет в этой истории – как я это сам представлял, разумеется. Поручик выслушал меня со всем вниманием и согласился, что поляка надо бы захватить, и лучше бы, живым. Но не повезло: пленные твердили, что да, был такой, и даже помогал французам – но пропал, и никто не видел, куда. Один из обозных возниц вроде, припомнил, что поляк ехал на телеге, отобранной у местных пейзан – но в какой-то момент свернул с просёлка куда-то вбок вместе с тремя трое конными егерями, специально отряжёнными ему в сопровождение су-лейтенантом. Но того тоже не спросить – под самый конец схватки на дороге французский офицер вырвался из окружения и ускакал, отчаянно пришпоривая коня. Казачки, погнавшиеся, было, за су-лейтенантом, догнать его не смогли – то ли конь у француза был хорош, то ли страх подгонял его получше любой плётки. Говорили только, что в седле он сидел не один – за спиной у француза скорчилась женская фигурка, и казачки уверяли, что «мамзелька была темна ликом, что твоя арапка…»

Далия, ну конечно! Мне оставалось только гадать: по своей воле студентка из Алжира ускакала с французом, или тот заставил её силком? Скорее – первое, что ей стоило спрыгнуть с седла и спрятаться в придорожных кустах? С погоней на хвосте су-лейтенант наверняка не стал бы задерживаться ради поисков…

Но Бог с ними, и с Далией и с поляками. Сейчас мне предстояло куда более важное и деликатное дело. А именно – уничтожение книг, вывезенных французами из библиотеки.

Во время нашей недолгой остановки в ДК я отыскал в подвале старую двадцатилитровую канистру и доверху залил её соляркой из стоявшей там же бочки. Кроме того, наполнил из жестяной банки керосином две бутыли из-под «Агдама» – и теперь был вполне готов устроить книжное аутодафе. Проблема была в Ростовцеве – я не раз заводил с ним разговор о судьбе библиотеки, и всякий раз он уходил от темы, находя для этого подходящий предлог. Вот и теперь он стоял возле сваленных в кучу книг и, подобрав одну из них, рассеянно листал. К своему ужасу я разглядел на обложке оглавление: «Новая история», часть первая, учебник для восьмого класса средней школы». Автор – А.В. Ефимов. События, начиная с буржуазной революции в Англии, весь восемнадцатый век и половина девятнадцатого, до Маркса и Энгельса с их «Манифестом коммунистической партии». Вот уж не было печали…

– Вы по-прежнему, настаиваете на том, чтобы всё это сжечь, Никита Витальич? – спросил Ростовцев. – Может, лучше заберём с собой, а уж потом, в спокойной обстановке решим, как поступить?

Вопрос поручика мне не понравился. Знаю я эти «потом решим»! Наверняка дело обернётся рассуждениями, что к Бонапарту эти книги теперь не попадут, а вот в России, наоборот, найдутся умные люди, способные по достоинству оценить и использовать на благо Отечеству… Кто бы сомневался, конечно найдутся! Но моя-то задача не в том, чтобы подхлестнуть здешний социальный и научный прогресс, а совсем даже наоборот – сохранить всё в неприкосновенности!

Эти аргументы я уже приводил Ростовцеву, но, судя по всему, убедить его не сумел. И то, что поручик сейчас интересуется моими намерениями – не более чем дань вежливости: он целиком контролирует ситуацию, и помешать ему я не в силах. Можно, конечно, дёрнуть из-за пояса наган и выпустить в Ростовцева весь барабан – но что это изменит? Меня немедленно зарубят, а оценить важность добычи найдётся кому и без него. Тот же корнет Веденякин, или Вревский, получивший в своей Австрии вполне приличное образование. Да и не поднимется у меня рука стрелять в поручика, книги там, или не книги… Не поднимется, и всё, хоть вы меня режьте!

Разрешить эту непростую ситуацию мне помогли, как ни странно, французы. Точнее, поляки: посланный вперёд разъезд обнаружил медленно ползущий со стороны Вязьмы эскадрон улан Великого Герцогства Варшавского. Гусары при этом остались незамеченными: понаблюдав некоторое время за неприятелем, они лесом обогнали их, доскакали до места засады и доложили Ростовцеву о надвигающейся угрозе.