Шпион и предатель. Самая громкая шпионская история времен холодной войны

Розмари Спенсер — высокую запоминающуюся брюнетку — часто видели в штаб-квартире консерваторов — руководящем центре британской партии тори, расположенном по адресу Смит-сквер, 13, в самом сердце Вестминстера. Сорокадвухлетняя мисс Спенсер работала в международной секции исследовательского отдела и когда-то помогала составлять доклад Фрэнкса о Фолклендской войне. Про нее говорили (не без злорадства), что партия — ее семья. Она была общительной, умной, возможно, довольно одинокой и принадлежала как раз к тем хорошо информированным политическим кругам, среди которых, следуя предписаниям начальства, сотрудники КГБ должны были вести вербовку. Коллеги мисс Спенсер по Консервативной партии наверняка были бы поражены, узнав, что эта добродушная незамужняя женщина из исследовательского отдела в действительности — тайный агент МИ-5.

Впервые Гордиевский увидел Розмари Спенсер на приеме в Вестминстере. Встреча их не была случайностью. Ему подсказали, что там нужно разыскать энергичную исследовательницу из партии тори. А ее предупредили, что к ней, возможно, подойдет один сотрудник КГБ, разыгрывающий русского дипломата, и если это произойдет, то желательно завязать знакомство. Потом они встретились в ресторане. Гордиевский был сама любезность. Он знал, что Розмари работает на МИ-5. Она знала, что он из КГБ, но не знала, что он тайно работает на МИ-6. Потом они пообедали вместе еще раз. И еще раз. Куратор Розмари в МИ-5 подсказывал ей, какую информацию следует передать: ничего секретного, просто что-нибудь интересное из ее работы, обрывки сплетен из внутренней «кухни» тори, крупицы «цыплячьего корма». Все это Гордиевский включал в свои отчеты, куда входило не только то, что ему действительно рассказывала Розмари, но и другая информация, которая поступала от МИ-6, но вполне могла бы поступить и от представителя Консервативной партии с хорошими связями. Кагэбэшное начальство было очень довольно: еще бы, Гордиевскому удалось обзавестись важным новым источником в штаб-квартире консерваторов, и со временем, как знать, этот источник мог бы стать негласным осведомителем или даже полноценным агентом.

Отношения между Гордиевским и Спенсер переросли в крепкую дружбу, однако эта дружба была основана на обмане. Она думала, что обманывает его, а он обманывал ее, позволяя ей так думать и дальше. Он использовал ее, чтобы упрочить свое положение в КГБ. Она думала, что роет яму Советскому Союзу. Вот еще один пример того, как в шпионаже переплетаются жульничество и нежность: странная дружба, завязавшаяся между двумя тайными шпионами — британской исследовательницей-тори и русским советским дипломатом. Оба лгали друг другу, испытывая при этом искреннюю взаимную симпатию.

Авторитет Гордиевского в резидентуре КГБ начал быстро расти. Похоже, даже Гук стал относиться к нему теплее. Донесения, отправлявшиеся в Центр, подписывал резидент, и благодаря достижениям Гордиевского сам Гук представал в глазах начальства в более выгодном свете. Паршиков отметил, что существенно изменилось и поведение Гордиевского. «Он начал привыкать к нашей команде, выстраивать отношения с людьми». Он казался теперь более уверенным в себе, прежнее напряжение ушло. Единственным человеком, не оценившим по достоинству успехи Гордиевского, был его непосредственный начальник — Игорь Титов. Руководитель линии «ПР» с самого начала усмотрел в новом сотруднике угрозу для себя лично, а теперь, когда Гордиевский стал приносить дельные доклады и обзавелся целым рядом новых агентурных источников, Титов твердо вознамерился помешать продвижению своего подчиненного по служебной лестнице. Гордиевский стремился вверх, но на пути стоял Титов. Тогда в МИ-6 решили убрать его.

В марте 1983 года Игоря Титова объявили персоной нон грата в Великобритании и предписали ему немедленно покинуть страну. Гордиевского заранее оповестили о плане выдворения его начальника. Чтобы высылка Титова не вызвала лишних вопросов и подозрений, одновременно с ним выгнали двух сотрудников ГРУ — «за деятельность, несовместимую с их дипломатическим статусом» (таков был принятый эвфемизм для обозначения шпионажа). Титов пришел в бешенство. «Я не шпион»[43], — врал он репортерам. В резидентуре почти все радовались его высылке, и в посольстве она вряд ли кого-то удивила. В предыдущие месяцы по западным странам прокатилась целая волна шпионских скандалов и выдворений, а на то, что Титов был действующим оперативником КГБ, указывало слишком многое.

Когда Титова убрали с дороги, наиболее очевидным кандидатом на освобожденное им место начальника политической разведки стал сам Гордиевский. Его повысили до звания подполковника.