Шпион, которого я убила

— Ну? И что же ты для этого сделала?

— Я — ничего… Это Кошелка, она читает подряд все газеты, она сказала, что если отнести компромат в газету, то все уладится.

— Кошелка — это?.. Ах да, гардеробщица Кошелкина. И что, у нее был какой-то компромат на этих бравых красавцев в штатском?

— Да нет. Компромат был у меня. Вернее, не у меня, а в зажигалке, которую я случайно обнаружила под подлокотником кресла в шестом ряду партера. Я не знала, что в зажигалке пленка, и пока не нашла вторую такую же в костюмерной…

— Минуточку, — застывший у плиты помреж медленно повернулся к играющей с прозрачной мармеладиной Надежде, — я не понял. Что это за шпионские страсти, какая зажигалка?

— Михал Петрович, вы только не волнуйтесь…

— Посмотри на меня. — Помреж склонился к сидевшей за столом Надежде. — Я. Не. Волнуюсь. Я просто хочу понять. Ты нашла в театре зажигалку?

— Две, — вздыхает Наденька.

— Две зажигалки? Бред какой-то… Постой, эти бесконечные обыски, это… У тебя искали именно эти зажигалки?

— Я не знаю. Они же ни разу не сказали, что именно ищут!

— Ну да, ну да… Ты, верно, нашла в театре множество самых невероятных предметов, все их тщательно запрятала, поэтому не могла решить точно, что именно надо этим людям из ФСБ?

— Вот вы и злитесь, а я так готовилась к этому разговору!

— Я не злюсь, — бесцветным голосом сообщил помреж, равнодушно наблюдая, как черная пена из турки с шипением заливает плиту.

— Я решила все вам рассказать, потому что много думала и придумала наконец. Я согласна.

— Что?

— Я согласна жить с вами. Мне нравится, как вы пахнете, то есть… Мне не противен ваш запах, даже когда вас стошнило в театре…

— Бог мой?! — сел на табуретку помреж.

— Вы не волнуйтесь, вы были тогда без сознания, все вас очень жалели. А Людмила даже плакала.

— Не отвлекайся!

— Не буду. Я присмотрелась к вам и поняла, что вполне смогу пережить ваши маразмы и привыкнуть к некоторым странностям.

— Никто не просит тебя привыкать! И потом, у меня нет маразмов и странностей!

— Ну и отлично, хотя маразмы есть у всех.

— Надежда, ты решила принять мое предложение и поэтому сейчас выложишь все свои тайны?

— Нет, не все! Я рассказываю про пленки, потому что и вы пострадали.

Больше вас не тронут. Не будут обыскивать квартиру, меня тоже не будут раздевать догола в вашем кабинете. Я же заметила, какое тяжелое впечатление это на вас производит.

— Да что ты сделала, объясни, наконец! Ты имеешь какое-то отношение к убийству в театре?

— Нет. Но первую зажигалку оставил именно этот труп на унитазе.

— Ты нашла зажигалку умершего? За это в тюрьму не сажают, — категорично произнес помреж. — Почему ты ее сразу не отдала? При первом же обыске?

— А вдруг меня кто-то видел в туалете возле трупа?

— Тебя, — значительно кивнул головой помреж, — в мужском туалете, да?

— Ну да, — Надежда опустила глаза. — Я же искала этого блондина.

— Зачем? — перешел на шепот помреж.

— Он показался мне странным, у него был идиотский галстук, он вел себя как шпион! И я оказалась права — он прилепил зажигалку жвачкой под подлокотником кресла!

— Где эта зажигалка? — возбудился помреж. Надежда молча достает из кармана джинсов зажигалку.

— Ты уже носишь ее с собой?

— Я же сказала — обысков больше не будет. Пленку из нее я отвезла в редакцию газеты, позавчера в утреннем выпуске уже был этот материал.

Помреж идет в комнату и возвращается с лупой.

— Видишь этот значок? — Он предлагает и Надежде посмотреть сквозь увеличительное стекло. — Это товарный знак швейцарской фирмы. Это золото.

— Я знаю, — пожимает плечами Надежда. — Внутри такой же.

— Внутри?

— Ну да. Я ее открывала в костюмерной, чтобы достать пленку.

— Где она?.. Ах, да. А вторая?

— Там же, где спрятала. В театре.

— Прекрасно. Одевайся. Едем в театр!

— Мы и так туда едем сегодня вечером. Вы обещали, что пойдем на спектакль, как зрители. Будем сидеть в партере, в антракте гулять в фойе и пить шампанское.

— Сегодня? «Собор Парижской богоматери»? Ах, да… Тогда как же? Тогда вечером и возьмешь? Я хотел сказать, что вторую зажигалку надо срочно достать и вместе с этой и с подробным письменным объяснением отнести в отдел, как его?

Какой отдел был написан на постановлении об обыске? Подожди, я посмотрю, у меня записано, — помреж опять идет в комнату.

Надежда обреченно вздыхает.

— Вы хотите, чтобы я так сделала, да? — спрашивает она возвратившегося в кухню помрежа. — Именно сейчас, когда все успокоилось после этой газеты?

— Мне кажется, что так полагается сделать.

— А если меня арестуют?

— Не волнуйся, у меня есть средства оплатить хорошего адвоката. Ты же ничего не сделала! Ты никого не убивала, не прятала трупы! Конечно, ты скрыла вещественное доказательство, кажется, это так называется в Уголовном кодексе, но явка с повинной…

— Михал Петрович! Я могла бы еще поторговаться до того, как отдала пленку в газету! А теперь они с меня семь шкур спустят!

— А мы напишем жалобу в Верховный суд! — не сдается помреж.

— Вы действительно этого хотите?

— Да. Это будет правильно. Мы должны поступать правильно и честно.