Шпион под подозрением. Спасские ворота

Он въехал на автостоянку, и тут впервые в жизни у него сдали нервы. К «чайке» метнулся какой-то человек с развевающимися по ветру волосами и, выкрикивая что-то на незнакомом языке, забарабанил кулаком по стеклу. Выражение лица у него было — не приведи Господь! Виталий вжал ногу в тормоз, и в этот момент до него донесся несколько раз повторенный пароль, который он запомнил по требованию дяди. Услышав, что пассажир тоже что-то говорит, Виталий спустил стекло. Только через несколько секунд он понял, что незнакомец изъясняется по-английски, и узнал в нем Дэвида Рассерта.

— Поезжайте! — тяжело дыша, надтреснутым голосом бросил Рассерт.

— А где дядя? — заорал в ответ Виталий. — Он должен был приехать сюда!

Рассерт сжал ему руку и, сумев наконец овладеть собой, сказал почти что обычным голосом:

— Мне очень жаль, но он не приедет.

Виталий чуть не выскочил из машины, чтобы вытрясти из него правду. Он был уверен, что американец лжет. Или ошибается. Нельзя оставлять человека в беде. Тем более такого человека.

Однако в глазах Рассерта он прочитал правду и здесь, в лесу, к востоку от столицы, понял, что сделать уже ничего нельзя.

43

Джим Такерман поступил чертовски умно. Или чертовски глупо. Впрочем, как именно, они обсудят потом. Сейчас же главное — эта срочная шифрограмма на его имя с грифом: «Только для ознакомления», и Фокс не знал, каких богов благодарить за то, что он ее получил.

Через сорок минут он уже сидел в самолете. Несмотря на свою репутацию, изрядно подмоченную утечками информации и провалами, ЦРУ по-прежнему обладало большими возможностями, чем любая другая разведывательная служба в мире. Если Фоксу нужно лететь в Норвегию — пожалуйста.

Самолет поднялся с аэродрома имени Даллеса, пролетел сквозь легкий туман над восточным побережьем и вошел в воздушный коридор к востоку от Ньюфаундленда. Фокс успел заранее позвонить в Лондон и выслушать «Сотрудника», который с хорошо отрепетированной индифферентностью заверил его, что раз уж он, Фокс, так этого хочет, нужный человек встретит его по прибытии.

«Ну а в ближайшие пять часов сорок пять минут — только этот самолет, Атлантический океан и отчаянная шифрограмма от Такермана», — подумал Фокс.

Он закрыл глаза и попытался проанализировать, что же произошло в Москве. Сначала факты. Такерман звонит в квартиру Рассерта — никто не снимает трубку; еще раз звонит в полночь — тот же результат; обеспокоенный, просыпается в три часа утра и звонит снова; в пять утра отправляется туда самолично, взламывает дверь и находит письмо. Н-да. Если это можно назвать письмом…

Находясь в квартире Рассерта, Такерман сначала обдумывает, кому из шифровальщиков можно доверять, затем встает и быстро принимается за дело.

Фокс ясно представлял себе ход мыслей Такермана: дать знать о случившемся, но в завуалированной форме. Закодировать так, чтобы даже компьютеры ЦРУ не разгадали сути послания. Оно должно попасть прямо к Фоксу, минуя лишние инстанции и ни у кого не вызвав гримасы недоумения. Впрочем заблуждаться не следовало: по многим официально нигде не зарегистрированным вашингтонским телефонам сейчас вовсю шло обсуждение случившегося, и по возвращении его еще вызовут на ковер.

Но остаться в Штатах после получения шифрограммы он не мог. Дойди новость до Белого дома, там обязательно наломают дров. Либо допустят утечку информации, либо начнут метать громы и молнии — попадет и правому, и виноватому.

Фокс знал, каково было бы их окончательное решение. Найдется ли президент, способный отказаться от уникальной возможности прославиться на веки вечные и обеспечить себе победу на выборах? Достаточно лишь одного-единственного сенсационного снимка: глава американской администрации рядом с советским лидером, которому он только что предоставил политическое убежище. Вот какой ужасающей перспективой грозил сейчас Рассерт.

Анастасии пришлось долго и сильно трясти его, прежде чем он пришел в себя. «Маркус-идеалист, — думала она. — Маркус-простачок». Ребенок, несмотря на свое западное образование и опыт. Это она взрослая. Она знает жизнь. А у него на глазах шоры.

Однако времени на подобные рассуждения сейчас не было.

— Надо идти! — Анастасия перевернула его на спину и сильно ударила по щеке. Ругаясь, Маркус начал подниматься, борясь с земным тяготением. — Давай поторапливайся!

Она помогла ему принять сидячее положение. Мелькнула мысль: теперь охота идет за ними обоими. Сколько еще времени понадобится КГБ для выяснения всех ее контактов и получения полной картины происходящего?

Анастасия наконец подняла Маркуса на ноги, но в эту минуту дверь распахнулась, и в квартиру влетел фотограф. Он молча положил на диван черный кожаный портфель и открыл его. Появившаяся в его руках пачка фотографий и писем ответила на вопрос Анастасии прежде, чем она его сформулировала.

— Это было в квартире. Уже упакованное. — По лицу фотографа было видно, что он бежал. Хладнокровие и уверенность в себе словно испарились. — Все ясно, он собирался взять их с собой.