Шпион под подозрением. Спасские ворота

— Дмитрия Ивановича не надо учить политграмоте, дорогая. — Генерал усмехнулся. — Кстати, мы ведь поклялись ни слова не говорить о политике сегодня вечером. И не будем… Мой дорогой Дмитрий, я хочу поднять этот тост за то, что ты не побрезговал посетить наш скромный приют. — Широким жестом Афанасьев обвел обшитые мореным дубом стены.

Все трое подняли бокалы.

— За здоровье Дмитрия Ивановича, — эхом отозвалась жена Афанасьева. — Если мы можем быть чем-нибудь полезны для вас, — она сделала выразительную паузу, — в любое время дня и ночи, только скажите слово.

Промокнув губы салфеткой, она словно стерла улыбку с лица. Прислуга убрала посуду. Генерал поднялся и, прихватив бутылку с вином, вышел из-за стола.

— Если не возражаешь, перейдем в мой кабинет, прикончим эту бутылочку, а заодно моего коньячку попробуешь, — сказал он Калягину. — Кстати, расскажешь о своих. Твой отец, кажется, работал в Сталинграде? Я ведь там тоже служил.

Калягин тоже встал, но жена Афанасьева осталась сидеть.

— Виктор, что за манеры? Просто хамство с твоей стороны уводить от меня нашего гостя. К тому же, я еще не закончила есть. — Она подняла бокал, любуясь вином на свет. — Прости меня, дорогой, но…

С неожиданной прыткостью она выскочила из-за стола и загородила мужу дорогу.

Калягин вежливо улыбнулся, хотя почувствовал, что назревает скандал.

— Я полагала, что мы поговорим втроем, в гостиной.

— Нет, — хмуро отрезал Афанасьев. — Шла бы ты спать. Наши разговоры только нагонят на тебя скуку. Я же сказал, тебе будет неинтересно… — Он повелительно мотнул головой, приказывая жене посторониться. Но та не шелохнулась.

Калягин начал смутно догадываться, что сейчас произойдет. Рука генерала дернулась. Еще не веря своим глазам, Калягин успел только ахнуть, как широкая лапа Афанасьева с размаха накрыла правую щеку жены. Пощечина прозвучала в комнате оглушительно. Женщина тонко, как ребенок, вскрикнула и выбежала вон. Калягин слышал ее торопливые шаги по лестнице.

Генерал повернулся к Калягину. На лбу Афанасьева блестели крупные капли пота.

— Прошу прощения за маленькое недоразумение, — тяжело отдуваясь, сказал он. — Ты не женат, но должен знать, чего они все стоят, эти бабы. Время от времени полезно напоминать, кто в доме хозяин. Им это только на пользу.

Движения на трассе почти не было, когда «зил» Калягина возвращался в Москву. Второй час ночи, добропорядочные люди давно спят. Калягин чувствовал себя отвратительно. Сумбурный вечер окончательно измотал его. Хотя, не исключено, что случайная цепь событий на даче замминистра могла быть тонко разыгранным спектаклем.

Одно он знал наверняка: Афанасьев хотел заручиться его поддержкой, намекая ему на всяческие выгоды при согласии и недвусмысленно обещая крупные неприятности в случае отказе. Причем свои условия Афанасьев излагал по-солдафонски грубо, с матерком.

От водки с вином язык у генерала стал заплетаться, а после коньяка Афанасьев окончательно перестал соображать.

Сначала он заговорил о спутниковом оружии, но сбился, потеряв мысль. Вместо этого он забормотал, что его министр — старая перечница и одной ногой стоит в могиле. Он только обещает кому ни попадя мир во всем мире, а тянуть воз и получать все шишки приходится ему, Афанасьеву.

Калягин устроился поудобнее на сидение, чтобы вздремнуть до дома. Ему страшно не хотелось впутываться ни в какие интриги, но прямо отказать он не мог.

Слишком хорошо он помнил, кто вытащил его наверх. Кто разыскал его в Таллинне и возился с ним столько лет, каждый раз направляя в нужную сторону и подталкивая на следующую ступеньку, когда требовалось; кто приготовил ему в Кремле кусок заветного пирога власти. Сначала негласный покровитель носил лейтенантские погоны и ездил в армейском «козле» с брезентовым верхом. Потом пересел в старую «волгу», потом — в генеральскую «чайку» с депутатским флажком на стекле. Калягин всегда звал его просто по имени — Виктор. Виктор был умен и изворотлив, щедро давал, не требуя ничего взамен. Ничего, кроме преданности. Об этом он напоминал Калягину не раз.

При встрече в Москве, Виктор не захотел вспоминать об их старых отношениях. «Пусть это будет нашей маленькой тайной. Не стоит ворошить прошлое». На том и порешили.

Но сейчас Виктору, похоже, снова понадобился преданный помощник.

Калягин не заметил, как заснул.

В зеркало Афанасьева видела мужа, в нерешительности застывшего на пороге спальни. Она сидела за туалетным столиком, расчесывая длинные волосы. Генерал тупо смотрел, как следом за расческой обнажается полная белая шея, и ладони его потели.

Жена слегка повела головой в знак того, что видит супруга.

— Что стоишь столбом? Боже, ну и вид у тебя.

Афанасьев сделал несколько шагов в комнату и стал расстегивать брюки.

— Виктор, ты сошел с ума! — укоризненно воскликнула супруга, обернувшись. — Впрочем, ты уже давно свихнулся на этом, — добавила она и снова повернулась к зеркалу.

Афанасьев стоял, как оплеванный.

«Что она со мной вытворяет? — подумал он. — Я заправляю всей долбаной советской армией, а моя собственная жена превратила меня в клоуна!»