Шпион под подозрением. Спасские ворота

Размышлял он недолго. Затем с полки над кроватью взял карандаш и в темноте, почти на ощупь, сделал на стене около двери короткую надпись. Удовлетворенно вздохнув, он включил свет и вернулся к окну.

К подъезду неторопливо приближались сразу трое. Один вышел из-под большого платана на противоположной стороне улицы, двое других — по виду обычные прохожие — вдруг резко свернули на свет, зажегшийся в его окне.

Анатоль не спеша натянул перчатки, открыл оконные рамы и влез на подоконник. Страха не было, он ощущал лишь огромную усталость — не столько физическую, сколько душевную. Трудно было собраться с мыслями. Выпрямившись во весь рост, он взглянул вниз во двор. Умирать в комнате ему не хотелось, слишком она напоминала ему мышеловку. Разве он крыса?..

Мэри Кросс не стала выходить из машины. Она просто включила дворники, смахнувшие со стекла рыхлые хлопья снега. На улице ничего не изменилось, по-прежнему было тихо и безлюдно. Она включила передачу и свернула из переулка по направлению к набережной.

По опустевшему коридору вдруг засновали люди: на ночное дежурство заступала новая смена врачей, медсестер, нянечек. В гулкой тишине громко слышались их приветствия. Некоторые вежливо здоровались с Паркером и Сузи — единственными посетителями в коридоре.

— Ты должен найти доктора! — Паркер почувствовал прикосновение влажной ладони жены.

— Зачем? Если что-то изменится, нам и так сообщат.

Паркер старался казаться спокойным, но чувствовал, как в нем нарастает ярость. С тех пор, как подоспело лекарство, прошло уже несколько часов. Помогло ли оно Стивену? Почему его не пускают к сыну? Что они позволяют себе? Он, между прочим, английским дипломат, а не какой-нибудь там… Или для них это ничего не значит?

Гнев завладел Паркером: он вскочил на ноги, лицо его горело, по спине стекали капли холодного пота.

— Пойду-ка поищу доктора, — сдерживаясь, сказал он и решительно зашагал по коридору.

За дверями, перегораживающими коридор, взгляду Паркера открылась уходящая вдаль череда палат. Свет здесь был поярче. Он метался из палаты в палату, не находя Стивена среди одинаковых, болезненно изнуренных детских лиц на подушках, и уже был готов сорваться в истерику.

— Я ищу своего сына, его фамилия Паркер! — крикнул он в лицо встретившейся медсестре.

— Вам здесь нельзя находиться. Это запрещено.

— Я должен увидеть сына! Ну, пожалуйста.

— За справками обращайтесь в приемный покой на первом этаже.

— Я… Я…

Но сестра уже перешла на крик. Паркер сначала застыл, ошеломленный ее напором, а затем понуро поплелся назад. Наконец он на своей шкуре испытал, что значит быть просителем в этой стране.

Кто-то поймал его руку, и, обернувшись, Паркер увидел знакомую женщину-врача. Сейчас она показалась ему еще более хрупкой и еще более утомленной.

— А я шла к вам. Давайте, зайдем сюда.

Она пропустила его в ординаторскую. Здесь было тихо, больничный шум и детские страдания остались за плотно прикрытой дверью.

— Я как раз подводила итоги за сутки. Четыре ребенка умерло, один родился, английскому мальчику стало гораздо лучше и через два дня мы его выпишем. — Врач подняла глаза и улыбнулась. — Вы успели вовремя, мистер Паркер.

— Спасибо, доктор. Я… Я даже не знаю, как мне отблагодарить вас.

— Не надо меня благодарить. Я делала для вашего сына все то же самое, что сделала бы для любого советского ребенка. Только наш мальчик никогда бы не получил нужного лекарства, и исход мог быть иной. — Она помолчала, опустив глаза в бумаги, затем снова взглянула на Паркера. — Когда вы вернетесь на родину, пожалуйста, не думайте о нас плохо. Чаще вспоминайте тот вечер в Москве, когда мы боролись за вашего сына.

Была уже половина девятого, когда Паркер добрался до посольства. Сузи наотрез отказалась уходить из больницы. Наверное, она была по-матерински права, заявив, что не двинется с места, пока не убедится, что ее ребенку больше ничего не грозит.

Снизу, из вестибюля, Паркер заметил свет в кабинете посла. Его дверь открылась, и на пороге появился сэр Дэвид Уайт собственной персоной в смокинге.

— Джордж, вас не затруднит подняться ко мне на минуту? Есть разговор.

Когда они уединились в «изоляторе», посол облокотился на шаткий столик и подался к Паркеру. На черном бархатном галстуке-бабочке посла красовалось желтое пятно.

— Где Кросс? — спросил Паркер.

— Давайте по порядку. — Посол тяжело дышал. — Как вам известно, наша Кросс отправилась на встречу с каким-то типом — кто он, откуда, мне, разумеется, неизвестно, равно как я не знаю ничего остального об этом деле. Конечно, вам решать, как использовать своих непосредственных подчиненных, но…

— Подождите… — У Паркера даже перехватило дыхание от такой наглости. — Вы чертовски правы, разрешая мне распоряжаться моими людьми по моему разумению. Мы даже иногда информируем вас о своих делах — из любезности и под мою личную ответственность, между прочим, — но это не дает вам права вмешиваться в наши операции, причем в самом их разгаре.