Шпион под подозрением. Спасские ворота

— Спокойнее, Паркер. Вас не оказалось на месте. Почему — я не знаю, но надеюсь, что причины для вашего отсутствия окажутся вескими. Между тем, события развивались так стремительно, что Кросс нуждалась в руководстве.

— Да что случилось, черт возьми?

— Она встретилась с этим малым. Ни своего имени, ни клички, как это у вас там называется, он ей не сообщил. Успел лишь всучить девушке записку со своим адресом и попросил о новой встрече. Он, видите ли, пожелал встретиться с «шефом», то есть с вами. Причем, срочно. Мэри вернулась сюда. Надо было действовать. От вас же никаких вестей. Сколько еще вы будете отсутствовать, мы не знали, поэтому я послал ее снова.

— Вы… Что вы сделали? — просипел Паркер, внезапно потеряв голос. В первый миг он даже подумал, что ослышался. — Вы дали задание моей сотруднице, не имея ни малейшего представления об операции, не обладая специальными знаниями? Я не могу поверить, что вы сделали такую чудовищную глупость! — Теперь Паркер кричал, забывшись от ярости.

Неожиданно он представил себя со стороны: шеф московской резидентуры МИ-6 распекает в хвост и в гриву посла Ее Величества в звуконепроницаемом бункере в ста метрах от Кремлевской стены. Какой бред! Паркер осекся и потряс головой. Теперь горячиться без толку.

— Вы даже не представляете, сэр Дэвид, что натворили. Но самое скверное, что я тоже этого не знаю. Пока. Хотя подозреваю, что очень скоро мы все узнаем — и вы, и я. Вы, конечно, тут же броситесь спасать собственную репутацию, сочините для Лондона байку: мол, влип тут один раздолбай по собственной вине, но ничего страшного не случилось, профессиональный риск, так сказать. К тому же, такого добра тут хоть завались, стоит только пальцем поманить, ну, и дальше в том же духе. — Паркер стукнул кулаком по хлипкому столику. — Только я этого так не оставлю. Не надейтесь.

Посол встал.

— Я больше не намерен выслушивать от вас разную чушь, Паркер, и предлагаю вам взять себя в руки. Я еще никогда не слышал столь возмутительных речей. И вот вам мой совет. — Старик приблизился вплотную к Паркеру. Теперь их лица разделяло не более трех дюймов. — Хорошенько оцените свои возможности, молодой человек, прежде чем решитесь втянуть меня в это дело. Поняли меня?

Ох, и подлый же взгляд был у посла в этот момент. Как Паркер вспоминал потом, более подлого взгляда он не видел с тех пор, как сошел с трапа самолета в Шереметьево.

В своем кабинете он застал Мэри Кросс. Волна злости вновь поднялась в нем. С ненавистью взглянув на девушку, он буркнул:

— Умница, что тут еще скажешь?

— Прости меня, Джордж, но я даже не подозревала…

— Не скули, Мэри. Разве тебя не учили в Лондоне, что никогда, ни при каких обстоятельствах не надо вилять хвостом? А теперь валяй, излагай новости; хочешь, сначала хорошие, а потом плохие, а хочешь, наоборот. Мне все равно.

Новости потрясли Паркера. Он никогда не говорил с Единорогом, даже не знал, как тот выглядит. Но еще вчера Паркер почувствовал, что между ними возникла незримая связь, нечто не объяснимое словами, но роднящее их в этом холодном, враждебном им обоим городе.

Мэри Кросс уронила голову в ладони.

— Поверь, Джордж, я ничем не могла помочь ему. Когда я подъехала, они уже были там.

— Сколько их было?

— Трое. Они ждали его. Я — тоже. Но все мы просмотрели, как он вошел в дом. А когда свет у него зажегся, и они пошли…

Паркер уставился в пол. Единорог не был его агентом, следовательно, формально его вины здесь не было. Но он представлял учреждение, сильно задолжавшее Единорогу, и не сумел вовремя вернуть ему долг. В последние секунды жизни Единорог мог подумать, что он зря когда-то связался с этими англичанами, и это было самое страшное.

— Мы предали его, Мэри. Предали, понимаешь? Мужчины не просят о помощи, а этот криком кричал, умолял нас. Понимаешь, о чем я говорю? Вот и подумай на досуге над этой смертью агента британской разведки.

Паркер взял портфель и открыл дверь кабинета.

— Идем. Нам тут больше делать нечего, — сказал он Мэри, и та поразилась, какие усталые у него глаза.

Охранник выпустил их во двор. Напротив, через реку, возвышался Кремль. В который уже раз при взгляде на него Паркеру пришла мысль о нелепом несоответствии между нетленной красотой архитектурного ансамбля и его пакостной начинкой.

Нет, он не позволит списать дело Единорога в архив. Тот заслужил большего, хоть и зароют его в безымянную могилу.

— Садитесь, — приветливо сказала она, и этот момент решил все.

По пути на афанасьевскую дачу Калягин еще обманывал себя, представляя, как они поболтают о том, о сем, обменяются новыми анекдотами, потом он ее чмокнет в щеку и откланяется. Но сейчас ему расхотелось уезжать домой.

Ему даже не пришлось ловить подходящий момент, говорить какие-то слова, уговаривать… Похоже, никаких препятствий не предвиделось, оставалось только сделать шаг навстречу.

Они не просидели в гостиной и минуты, как она встала и потянула его за собой.