Шпион под подозрением. Спасские ворота

Паркер сидел на кухне, ковыряя вилкой в картофельной запеканке. Может, Сузи просто гложет московская хандра? Хорошо бы так, иначе их неминуемо ждет развод.

Часом позже Паркер выехал из посольского двора на набережную. Около девяти, уже пешком, он свернул в переулок, ведущий к дому Единорога, и прошелся по нему дважды.

Он шел неторопливой уверенной походкой аборигена московского захолустья, время от времени кивая незнакомым прохожим. Теперь Паркер был без очков, непокорная прядь темно-русых волос упрятана под синий берет. Маскарад дополняли старый плащ на подстежке и грубые черные башмаки на шнурках. Издалека видно — не какой-нибудь лимитчик идет, а настоящий паршивый интеллигент. К этой распространенной в Москве категории советских граждан относился каждый второй обитатель окрестных домов… В руке Паркер нес авоську с яблоками.

Во дворе нужного ему дома возбужденно роились люди, своим видом наглядно иллюстрируя известную русскую пословицу о том, что шила в мешке не утаишь. Первой, скорее всего, проговорилась, дворничиха, которой приказали прибрать на месте падения тела; дальше пошла цепная реакция: жэковские дамы и слесари, жильцы дома, жители близлежащих зданий. Наверное, весь день они перемывали косточки покойного соседа.

Вскоре Паркеру подвернулся удачный предлог задержаться у ворот дома: очаровательная малышка лет пяти в голубой шубке бросила в него мячиком. Вероятно, все кругом настолько увлеклись пересудами о кошмарном происшествии, что забыли про нее. Паркер подобрал мяч и, подав его девочке, спросил, как ее зовут. Через минуту они болтали, словно старые знакомые. Девчушка рассказала все о своей семье, о детском саде и о том, где они отдыхали прошлым летом.

Теперь у Паркера появилась возможность осмотреться вокруг в поисках сексота. Они не могли не оставить своего сотрудника, а то и нескольких.

Ага, вот и он — в ярко-красной «аляске» и дорогой меховой шапке. По всей видимости, из районного отдела КГБ, причем, наверняка, сержант, а не офицер. Но расфуфыренный и самодовольный, как индюк. Прыщ на ровном месте районного масштаба. Такие, как он, никогда не упустят возможности намекнуть на свои особые полномочия, правда, не уточняя их. Наверное, только особо доверенным приятелям он давал взглянуть одним глазком на свою красную книжечку, но можно не сомневаться, перед девицами козырял ею напропалую. Рослый, широкоплечий детина, из числа мордоворотов, которые особо ценятся отделом кадров КГБ.

Паркер заметил, что к ним направляется мать девочки, и стал лихорадочно соображать, что предпринять дальше. Почти автоматически он схватил женщину за руку и потряс ее, широко улыбаясь.

— Некрасов Георгий Петрович.

Женщина опасливо высвободила свою руку.

— Очень приятно, Великанова Татьяна Ивановна.

Начало было положено.

— Славная у вас дочка, — пробормотал Паркер, оглядываясь. Красная куртка отошла от подъезда и двинулась к одной из компаний жильцов метрах в двадцати от парадного. Но в дверях по-прежнему торчала дворничиха.

«Будь, что будет, — решил Паркер. — Второго такого случая не представится».

— Рад был познакомиться, — сказал он девочкиной матери. — Однако, извините, мне пора. Надо вот яблоки передать.

До подъезда оставалось еще шагов десять, а дворничиха уже закричала ему навстречу:

— Вы к кому, молодой человек?

— Я с Татьяной Ивановной. — Паркер ткнул большим пальцем через плечо, надеясь, что гражданка Великанова не слышит его. — Мне только яблоки передать.

Тетка подозрительно оглядела его и вдруг улыбнулась, продемонстрировав полный рот золотых зубов.

— Ты уж извини, мил человек, — сказала она и, потянувшись к его уху, жарко зашептала: — Сегодня одни шпиены кругом. Как в кино. Жизнь прожила, а такое впервые вижу.

Паркер участливо кивнул.

— Понимаю. — И со значительным видом добавил: — Я в курсе.

Он заранее вычислил, что квартира Единорога на четвертом этаже. Дверь, к его удивлению, не была опечатана. Со второй попытки он вскрыл замок отмычкой и проскользнул внутрь.

Опечатывать комнату действительно не имело смысла, так как она была абсолютно пустой. У боковой стены штабелем лежали оторванные половицы.

У Паркера опустились руки. Похоже, делать ему здесь нечего — ребята из КГБ постарались на славу.

Он достал из кармана авторучку-фонарик и обследовал грязный закуток, где у Единорога была кухня. Кругом лежал толстый слой пыли, обои пестрели разными пометками, но среди них не нашлось ничего интересного. Паркер задыхался от невыносимой вони. И в таком неприглядном месте пришлось Единорогу провести последние минуты жизни.

Когда Паркер собрался уже уходить, напротив окна зажегся уличный фонарь. На пол комнаты и на дверь лег прямоугольник света. Паркер отпрянул было в тень, но в этот момент его взгляд упал на едва заметные карандашные каракули рядом с дверным косяком. В последний раз он видел точно такую картинку много лет назад на одном из первых занятий в разведшколе — два креста, обведенные кругом. Паркеру вдруг показалось, что он не один в пустой комнате. Незримо здесь присутствовал Единорог.