Шпион под подозрением. Спасские ворота

Паркер глянул на часы. Он предвидел задержку с ответом: уж очень неторопливо привыкли обедать в Вест-Энде, чересчур много джина выпивают, чтобы сохранить ясность мысли, а ставка на кону высока.

Слишком хорошо Паркер знал этих людей. Они чуть не лопались от гордости, что содержат разведывательную службу, работающую двадцать четыре часа в сутки по всему миру, но закрывали глаза на катастрофическую нехватку кадров. При этом, как только наступало девять часов вечера, посылали за пиццей или в китайскую кулинарию, и во время трапезы весь остальной мир мог катиться ко всем чертям.

Что касалось самого Калягина, то для него еще сохранялся шанс спастись. Сигнал он получил. Представитель «Ай-Би-Эм» рассказал об этом Паркеру во дворе посольства.

— Все в порядке, — крикнул он Паркеру в ухо, отворачиваясь от ветра.

— Как он прореагировал, что-нибудь ответил?

— Ни слова.

— Как он выглядел?

— Прекрасно.

«Прекрасно»! Уж Паркер-то представлял, что Калягину довелось испытать в тот момент.

Чтобы как-то отвлечься от этих мыслей, Паркер решил побродить по территории посольства. Он надел пальто и пошел по коридору к черному ходу мимо консульского отдела и кабинета врача. Внутри посольского забора раскинулся целый английский городок в миниатюре — автомастерская, складские помещения и даже теннисный корт. Паркер потоптался в сугробе, где весной устанавливали ограждавшую корт сетку. Пройдет три или четыре месяца, и суровая снежная зима сменится жарким сухим летом, а затем снова придут холода.

Здесь, в России, лишь времена года чередовались без спроса, не требуя предварительного разрешения властей.

Если не считать погоды, одинаковой для всех, то приехавший сюда иностранец жил отнюдь не в России. Он не ходил в их магазины, не работал с ними у станка или в поле, не имел возможности разделить их горе и радости. Даже если бы он захотел это сделать, ему бы не позволили.

Правила советского общежития запрещали людям принимать помощь от иностранцев. Даже подъехать в их машине заночевать у них дома советский гражданин не имел права, не говоря уж о простом общении, при котором граждане могли ненароком выдать капиталисту свои «профессиональные тайны». Все это напоминало часовой завод, где рабочим запрещалось спрашивать время.

Для местных жителей человек с Запада был лишь забавным курьезом, чем-то вроде танцующего медведя, из тех что раньше водили цыгане; можно поглазеть со стороны и тут же забыть о его существовании. Для западного же человека русские оставались неразрешимой головоломкой с утерянными кусочками, книгой с вырванными страницами.

Паркер замер, насторожившись. Впереди, метрах в десяти от него, кто-то двигался. Сначала едва заметно, затем очень быстро. Наверное, кошка, а может, белка. Или человек? Паркер собрался было подойти ближе, но раздумал. Кому придет в голову лазать вокруг теннисного корта во дворе британского посольства посреди ночи?

Так можно и от собственной тени шарахаться…

В дверях его встретил Фаррар.

— Кажется, стоит зайти ко мне.

Они поднялись по лестнице, по пути гася свет в коридоре. Фаррар собрал со стола ворох бумаг.

— Посмотрите, что я раздобыл. Чертовски странная штука. Несколько часов назад на УКВ начался интенсивный радиообмен. Часть передач зашифрована, другие идут открытым текстом. Обычно этот диапазон они используют только в чрезвычайных случаях. К тому же, резко возросли закодированные телефонные переговоры из автомобилей. Пока мне не удалось их расшифровать, но вы понимаете, о чем я говорю?

Фаррар положил компьютерные распечатки на стол перед Паркером. На уголке одного из листов засохло кофейное пятно.

Паркер быстро перелистал бумаги и вернул их Фаррару.

— Мне это ни о чем не говорит, Джим. Боюсь, вы обратились не по адресу.

Фаррар подобострастно улыбнулся.

— Одна из машин — либо генерального секретаря, либо председателя КГБ, пока не удалось уточнить. Возможно, американцы знают. Не будете возражать, если я позвоню им и спрошу?

— Нет, конечно. Позвоните и, вообще, попробуйте разобраться с этим делом.

Паркер поймал себя на мысли, что восхищен современным уровнем техники. Всего несколько лет назад только американцы прослушивали машину Брежнева, теперь же это могли делать все. С поразительной точностью можно было сказать, кто из советских лидеров куда поехал, чей самолет поднялся в воздух, а в спокойные дни проследить, чья жена отправилась по магазинам.

Теперь секреты удавалось сохранить только в собственной голове. Стоило раскрыть рот, и потом ищи-свищи, кому они стали известны.

Паркер вернулся к себе в кабинет и сел, вполглаза смотря новости по телевизору — нудную, унылую и настырную жвачку, именующуюся советской точкой зрения на происходящие в мире события. Просто удивительно, как твердо и последовательно коммунисты не желали видеть светлую сторону жизни.