Шпион под подозрением. Спасские ворота

Они встали из-за стола и поднялись на третий этаж в директорский кабинет. Калягин не сомневался, что комната прослушивается, ибо такие гостиницы заведомо входили в число объектов, находящихся под пристальным вниманием КГБ. А раз уж следили за постояльцами, то почему заодно не присмотреть за администрацией?

В кабинете директора стояли цветы и ваза с фруктами. Рядом на столе лежала коробка отечественных шоколадных конфет с ликером.

Калягин подмигнул Потаповой, и они начали тихо переговариваться.

Двумя этажами выше Юлий Киров положил трубку и уставился на телефонный аппарат. Какого черта забыл здесь Калягин? Ведь у него по крайней мере три квартиры, две дачи и холуев больше, чем было у царя. А он остановился в гостинице, словно какой-то мелкий аппаратчик из глубинки. Чтоб ему пусто было!

Киров поднялся из-за стола и вышел в коридор. Как бы то ни было, он свое дело сделал: позвонил в райком приятелю — старому дружку, еще по армии. Тот обещал все выяснить. А что касается его, Кирова, то чем меньше он будет знать, тем для него будет лучше.

Он спустился в лифте на первый этаж, обошел гардероб справа и спустился в подвал по черной лестнице. Здесь Киров постучался в дверь без таблички и зашел. Вся дальняя стена комнаты была заставлена стеллажами с магнитофонами. У четырех из них бобины медленно крутились. «Реагируют на голос», — сообразил Киров.

У низкого столика посередине комнаты двое молодых людей листали журналы. Они вопросительно взглянули на директора гостиницы.

— В чем дело, Юлий? — осклабился один из них. — Некого сегодня оприходовать?

Кирову не хотелось идти сюда, но ему было необходимо выполнить просьбу приятеля.

— Подключитесь лучше к моему кабинету, — сказал он. — Не пожалеете.

Один из молодых людей подошел к стоике с магнитофонами.

— Только потом не забудь, кто тебе посоветовал, — сказал ему Киров.

Тот не ответил. Из надетых наушников до него сразу донесся мужской голос. Неизвестный по-русски говорил кому-то, что если они поспешат, то успеют на ленинградскую «Красную стрелу», а оттуда американское консульство переправит их в Ригу.

Кагэбэшник среагировал мгновенно. Одной рукой он снял телефонную трубку, а другой запустил журналом в напарника.

Был уже час ночи, когда Калягин с Потаповой наконец добрались до квартиры. Они долго звонили в дверь, пока не убедились, что дома никого нет. Калягин одним ударом сломал замок, и из крошечной прихожей, оклеенной леопардовыми обоями, в лицо им пахнуло затхлым теплом давно покинутого жилья.

Потаповой захотелось расхохотаться.

22 декабря

Обычно сэр Дэвид Уайт завтракал в посольстве. Его жена обожала эти утренние минуты, когда под аккомпанемент новостей Би-Би-Си она помешивала на плите овсянку, специально выписанную из Лондона, и заваривала чай. Утро для Харриет было «приятным временем», как она любила повторять. Бездетной пожилой паре нравились резные серебряные кольца для салфеток, кресла в стиле королевы Анны, шлепанцы из морлендской овчины. Мелочи, конечно, но как много они значили!

Однако, не сегодня и не для сэра Дэвида. «Я должен повидаться со стариной Питером, — объявил он жене, одеваясь. — Он приехал в Москву на пару дней и остановился в «Космосе». Сегодня я обещал позавтракать с ним. Я возьму твою машину, не возражаешь?»

Разумеется, Харриет не возражала, хотя для нее это было несколько неожиданным. Конечно, лучше бы ему взять «роллс». Все-таки посол Ее Величества, не стоит ронять себя в глазах коммунистов…

Харриет нетерпеливо пролистала «Дейли Телеграф» трехдневной давности в поисках ответов на кроссворд. Затем скопировала головоломку на чистый лист бумаги. Теперь можно не бояться сделать ошибку, а Дэвиду будет приятно, если она разгадает весь кроссворд. Ведь он считает ее ни на что не способной.

Посол вошел в зал ресторана уже с изрядно испорченным настроением. Прежде ему пришлось отстоять длинную очередь за каким-то финскими туристами, обменивавшими валюту на рубли. Процедура обмена денег напоминала кошмарный сон.

Но блины выглядели аппетитно, а самовар на столе был горячим. И наконец, мучиться ему придется всего лишь одно утро.

Питер появился минутой позже, при виде его сэр Дэвид просветлел. Старый приятель рассыпался в извинениях за свое опоздание. На нем был такой же, как у посла, старый школьный галстук — черный с розовой полоской, — который ни один из выпускников Итона никогда не осмелился бы выкинуть.

— Ну, как твои дела?

— Так себе. Сам знаешь: сегодня по головке гладят, а завтра в угол поставят.

— Понимаю тебя, но, слава Богу, скоро ты будешь свободным человеком. Я ведь представляю, как трудно угодить всем сразу.

Питер задумчиво отхлебнул чай. Сэр Дэвид тем временем свернул блин трубочкой и отправил в рот.

— Я всегда считал, что дела идут хорошо, пока у тебя хорошие подчиненные, — продолжил Питер. — Я имею в виду, пока помощники не начинают своевольничать, а выполняют только то, что им скажешь.

Сэр Дэвид взглянул на собеседника.