Шпицбергенский дневник

Но вот как-то то ли у меня в кабинете, то ли при встрече в Лонгиербюене Умбрейт попросил меня помочь наладить постоянное посещение посёлка Пирамиды в летнее время туристами из Германии. Любопытен был его подход к этому вопросу. Он подробно объяснял мне, что туристы его любят природу, но не относятся к богатым людям, а потому их интересует недорогое проживание, пусть даже с меньшим комфортом. Казалось бы, нам, как принимающей стороне, это не выгодно, однако Умбрейт совершенно справедливо обращал моё внимание на то, что в гостинице Пирамиды фактически никто не останавливается на ночлег в летний период, так как норвежские туристические фирмы заинтересованы в использовании только своих гостиниц, а потому привозят туристов в российские посёлки лишь на двух-трёх часовую экскурсию. Он же предлагает за несколько сниженную стоимость проживания регулярные посещения туристических групп с проживанием в гостинице и соответственно с питанием. У меня, руководившего туризмом в российских посёлках, не было полномочий самому менять цены, поэтому пришлось убеждать руководство треста пойти на такой шаг. Разумеется, можно было организовать приём туристов как бы частным порядком, что становилось нормой в нашей новой стране, но это было бы против правил, которые я ввёл, создав чёткую систему учёта всех валютных поступлений и выдаче официальных квитанций или счетов.

Мы заключили с Андреасом первый контракт, который и стал началом нашего долгого сотрудничества и дружбы. Теперь всякий раз, когда я отправлялся в норвежский посёлок, Умбрейт просил сообщать ему о приезде, и его странной формы видавший виды полу грузовой автобусик всегда поджидал меня либо на пирсе, либо на парковочной площадке аэропорта. Его туристы действительно давали тресту, хоть и небольшой, но доход, которого прежде не было, не смотря на скидки, которые мы им делали. Это было выгодно обеим сторонам и при этом владелец немецкой туристической фирмы — он же и гид — всегда старался помочь мне решить любые проблемы, если они возникали в Лонгиербюене.

Со мной в норвежский посёлок, как правило, приезжало около десятка жителей Баренцбурга. Это было время, когда российские деньги обесценивались и работники рудника считали торговлю сувенирами более прибыльным делом, чем работа в шахте, поэтому многие отправляясь к норвежским соседям, брали с собой тяжёлые сумки с матрёшками и прочим товаром русской культуры. Приезжавший за мною Умбрейт не отказывал в просьбе подвезти и моих товарищей, но однажды смущённо сказал мне:

— Мистер Бузни, жители Лонгиербюена видят, что я часто вожу ваших людей с сумками и думают, что я зарабатываю на этом.

На самом деле, конечно, он ничего с нас не брал за помощь и продолжал помогать, участвуя даже в погрузке и разгрузке вещей, которые никакого отношения к нему не имели.

Нас многое связывало именно потому, что Умбрейт появлялся всегда в нужный момент в нужном месте. Печальным августовским днём 1996 года произошла трагедия с нашим самолётом. Я подробно рассказывал о ней в своих публикациях, но никогда не упоминал об одной детали, которая тогда, возможно, была не к месту. В тот день, когда всех русских, собравшихся в аэропорту для встречи самолёта, после его гибели повезли на автобусах в школу, где предоставили возможность переночевать, мы с консулом Аношей сначала полетели на вертолёте к месту трагедии, где облетели несколько раз вершину горы Опера, а потом сели на машину Умбрейта, проехали к школе, чтобы увидеть, как устроили наших людей в школе, и по предложению Умбрейта отправились в дом, где у Андреаса была небольшая однокомнатная квартира. Показав, что и как можно делать в квартире, он оставил нас хозяйничать, приехав за нами на следующее утро.

Казалось бы, в этом его поступке ничего особенного нет, но ведь никому другому тогда не пришло в голову поступить точно так же. Нет, я не хочу сказать, что норвежцы вовсе негостеприимны. Совсем нет. Помню, как однажды мне довелось одному прилететь ночью в Лонгиербюен. В аэропорту в тот момент оказалась губернатор Шпицбергена Улсен. Увидев меня, она любезно предложила остановиться на ночь в гостевой комнате её апартаментов. Я вынужден был тогда отказаться от гостеприимства губернатора лишь по той причине, что уже успел согласиться на приглашение, полученное только что от другого моего друга, о котором расскажу несколько позже.

Год спустя, в Баренцбурге произошла другая трагедия — произошёл взрыв в шахте, который унёс жизни многих шахтёров. В связи с трагедией в Лонгиербюен прилетел Российский самолёт МЧС, на котором привезли необходимое для спасательных работ оборудование и огромное количество мешков с инертной пылью, недостаток которой у рудника и явился одной из причин взрыва. В тот день с самого утра, когда я узнал о гибели шахтёров, у меня вместо предполагавшейся поездки в отпуск, началась напряжённейшая работа.