Шпицбергенский дневник

Надоело спорить — сбежал от разговоров в бассейн. Наплавался от души. Дома выпил пива, что особенно было хорошо после бассейна и сауны. За ужином встретились за столом с Платоном Обуховым.

— Слушай, — говорит он, — ты знаешь, что весь посёлок гудит новостью о курсах английского языка. А ты, между прочим, перешёл этими курсами дорогу жене вице-консула, которая у нас работает дежурной в консульстве, и сама хотела вести курсы.

При этом Платон добавил, что отказали ей в проведении курсов по той причине, что она хотела это делать за приличную оплату. Он не рекомендовал вести с нею переговоры, так как её это может оскорбить, поскольку она жена первого вице-консула. Она, видимо, ожидала, что её станут уговаривать организовать курсы, и тогда она сможет вытребовать себе побольше оплату, а тут я подвернулся.

Я объяснил Платону, что, во-первых, меня не волнует, кто какой чин занимает. Во-вторых, я не горю желанием вести курсы, поскольку у меня своих дел вполне достаточно, а за деньгами я не гонюсь, так как, если нужно, то могу их заработать и переводами, и статьями, как журналист. Но я взялся за эти курсы лишь потому, что никто другой этим не занимается, а меня все просят помочь в изучении языка, и потому я буду вести курсы и за минимально возможную плату. Если же кто-то захочет взять этот труд на себя, то я готов отдать любую из записавшихся групп и даже все.

Не знаю, передаст ли он наш разговор жене своего начальника.

Хотелось бы, чтобы передал, и чтобы она захотела вести курсы, а то ведь они у меня отнимут много времени. Но, боюсь, что в этом случае многие записавшиеся сразу откажутся от учёбы. А записалось уже сорок два взрослых и тринадцать детей. А будут же ещё записываться. Как со всеми справиться, пока не представляю.

День казался сегодня удивительно тёплым. Удивительно, что, несмотря на мороз, холода совсем не ощущаешь. Это оттого, что не было ветра. Вот и чудесно!

21 октября

— 2–4 °C

Утро выдалось ощутимо холодным из-за ветра. А термометр показывает всего минус два градуса. Вот что такое ощутимая температура. Она часто расходится с фактической, если дует ветер. Только здесь я понастоящему начинаю это понимать. На материке не так часто над этим задумываешься.

Печатал длинное письмо руководству треста о положении с туризмом, чтобы переслать в Москву факсом. Надо бы Шатирову его прочитать и с делать выводы о том, что туризм следует развивать активно, кардинально улучшая обслуживание. Кстати, пришло письмо из Франции, в котором какойто любитель туризма просит продать ему дом на Шпицбергене, куда он будет сам регулярно привозить туристов группами по двенадцать-пятнадцать человек. В письме он обращает внимание на то, что при нынешнем нашем комфорте развивать туризм трудно.

Иными словами, надо сначала вложить средства, а потом уже качать прибыль, а мы хотим наоборот, потому отдача слабая. Зачем, например, продавать тому же французу дом и смотреть, как он возит туристов, когда можно оборудовать для него дом, как он хочет и самим принимать его туристов, получая при этом прибыль? Я уже второй месяц на Шпицбергене, а сдвигов относительно развития туризма пока не видно. Всё, что мы намечали в Москве вместе с туристической фирмой и «Аэрофлотом» повисло пока в воздухе, словно ничего не было.

Звонил в школу Лонгиербюена по поводу предстоящей поездки к ним в гости наших детей, намеченной на 24 октября. Проблема в том, что за каждую посадку вертолёта в Лонгиербюене надо платить 800 норвежских крон, а наше руководство платить не хочет. Мне говорили, что когда норвежцы собирались только строить аэропорт, то предложили нашей стороне долевое участие, от которого мы отказались. Если бы тогда согласились и потратили деньги, то сейчас бы и наши самолёты, и вертолёты садились бы бесплатно. А теперь приходится за всё обслуживание платить. Вот и считай, что выгоднее.

Школа Лонгиербюена сообщила мне, что за одну посадку вертолёта с нашими школьниками они готовы заплатить. Это значит, что вертолёт привезёт детей и должен оставаться в аэропорту, не поднимаясь, до конца мероприятия, чтобы забрать их назад и не платить за вторую посадку. Вот цирк!

Готовим к отправке выздоравливающего моряка из Польши. Главврач принёс, наконец, заявку на его лечение, которую принесли в больницу, когда помещали больного. Неужели не мог мне сразу её принести? Ведь именно там есть запись о том, что оплата лечения гарантируется. А мы тут переживали и телефоны обрывали, добиваясь подтверждения, что всё будет оплачено.

Кстати, заявка эта оказалась без подписи, поскольку, когда передавали нам больного, то меня при этом там не было, заявку никто не прочитал и не знал, что она должна была быть подписана капитаном судна.