Шпоры на кроссовках

Колька не успел ни согласиться, ни отказаться. Он как раз увидел голову Алесдейра — взлохмаченную больше обычного — над перилами, собирался махнуть ему, но голова вдруг исчезла, а хозяин, опустив глаза, отступил в сторону со словами:

— Благородный сэр…

И Кольке поплохело.

Рыцаря он узнал сразу, хоть и видел его все один раз в жизни, да и то недолго. Сейчас он был без доспехов, в тугой коже, но в накидке с крестами, меч и кинжал в широких перевязях оставались при нем. За плечом рыцаря стоял мальчишка-оруженосец — он смотрел на Кольку со скучным презрением как сынок «нового русского» на сына профессора ВУЗа. Колька ответил многообещающим взглядом и обратил внимание, что у входа в зал, широко расставив ноги, замерли трое лучников.

— Ты неучтив, — сказал рыцарь, и Колька его понял — значит, говорит по-шотландски. — Не поднялся, не назвал себя…

— Я не простолюдин, — заставил говорить себя спокойно Колька. Рыцарь наклонил голову:

— Тем более… Ты здесь гость — я хозяин, земля эта дарована мне и моим детям моим королем. Так назовись, юноша.

Колька подумал, что «юношей» следовало назвать самого рыцаря, а его — все-таки «мальчишкой», но в этом времени взрослеют раньше. А в словах рыцаря была логика и справедливость, поэтому Колька в ответ чуть поклонился и назвался:

— Николай. Из города Владимира, что в русских землях.

— Сэр Ричард, лорд Харди, сеньор этих мест, — рыцарь не спускал глаз с Кольки — равнодушных и холодных, как осеннее небо. — Вот что я хотел сказать…

— Ты пёс, а не наш сеньор! — раздалось рычание, и через весь зал из угла на рыцаря бросился шотландец в незнакомых Кольке цветах — Не МакЛохэнн, не Кавендиш и не Глэнн. В руке шотландец держал короткий меч, он перескочил немыслимым прыжком стол с шарахнувшимися людьми и с диким воем занес оружие.

Мальчишка-оруженосец одним прыжком оказался перед господином, выхватывая длинный кинжал. Но шотландец так и не нанес удар — что-то певуче щелкнуло, и длинный штрих, прошив нападающего насквозь, отшвырнул его на столы. Колька поспешно отвернулся и увидел, что один из лучников уже держит стрелу на тетиве.

— Спасибо, Длинный Дэнни, — не поворачиваясь и не поведя бровью, только отстранив оруженосца, произнес рыцарь. — И вот кстати — узнай, кто был этот бунтовщик и где его родные. Если они тут — пусть их всех повесят на стене бурга. И его — тоже.

— Исполним, сэр Ричард, — лучник вышел, убирая стрелу в колчан.

— Упрямые животные… — пробормотал сэр Ричард Харди. — Так я хотел сказать, что ты неплохо поешь. Если согласишься пойти ко мне в отряд и петь для моих людей, то получишь золотой кубок и плату золотом каждый месяц. Ну и долю в добыче, хотя сражаться я тебя не заставлю.

— Ха, — негромко сказал оруженосец, по-прежнему презрительно глядя на Кольку. Рыцарь потрепал оруженосца по волосам и толкнул в затылок:

— Присмотри, чтобы убрали эту падаль… Хозяин! — повысил он голос. — Вот тебе за беспокойства! — рыцарь оторвал от накидки золотую бляшку и кинул ее на пол. — Так как, юноша?

— Я умею сражаться, сэр Ричард, — нагло соврал Колька, — а вот петь за деньги меня на родине не учили.

— А это? — носок рыцарского сапога коснулся денег на полу.

— Только чтобы оплатить еду.

— Жа-аль… — сэр Ричард не проявил внешне никакого гнева или недовольства. — Но я прошу тебя, русс, спеть хотя бы сегодня вечером в бурге, после того, как протрубят тушить огни на улицах. Будет пир в честь победы над мятежниками и соревнование менестрелей. Если ты не хочешь служить мне и брать деньги как жалованье, то спой всем и возьми их, как выигрыш.

— В бурге? — Колька отвел взгляд, но тут же вновь взглянул в глаза рыцаря. — В бурге спою, сэр Ричард. Сегодня, как ты сказал.

6

«Жратва», как определил про себя Колька, отчаявшись понять, что это такое по здешним понятиям — завтрак или лэнч — оказалась не в пример вчерашней: скоч-брос и хагис, как пояснил Алесдейр, сам активно навалившийся на принесенные порции. Скоч этот самый оказался чем-то вроде супа-пюре из овощей и мяса, а хагис — овечьим желудком, набитым рубленой печенью.

Покончив с едой, Колька удовлетворенно отметил про себя, что впервые за последние несколько дней он выспался, сыт и неплохо себя чувствует.

— Сейчас бы вымыться, — мечтательно сообщил он жевавшему Алесдейру, — и горячего какао долбануть.

— Умгу, — согласился шотландец, подбирая последние крошки с тарелку куском ячменной лепешки. — Ты и правда решил петь перед ними?

— А как еще пробраться в бург? — бесшабашно пожал плечами Колька. — Меч там… Ты понял, — он понизил голос и нагнулся через стол к шотландцу, навострившему уши, — почему он даже с лучником по-вашему говорил? Чтобы типа припугнуть меня. Чтоб я не сбежал, вот!

— Смотри, Ник, — покачал головой шотландец и, рыгнув, отстранил блюдо. — Я готов поклясться распятием Святого Эндрю, что этой сволочи и вправду понравилось, как ты поешь. Твой Владибург и Эндрю Боколюбски король далеко, никто не помешает Ричарду Харди схватить тебя, приказать отрубить ноги и возить с собой, чтобы ты пел ему и его людям.