Штамм «Андромеда»

Он несколько секунд бился в закрытую дверь, пока не догадался, что та наглухо закрыта, ведь секционная заражена. Он добежал до комнаты управления, в которой Стоун уже разговаривал с Бертоном через телевизионную внутреннюю связь.

Бертон был в ужасе. Он весь побледнел, дышал неглубоко и часто и не мог вымолвить ни слова. Он выглядел так, словно его вот-вот хватит удар – можно сказать, так оно и было.

Стоун пытался его успокоить.

– Успокойтесь же, успокойтесь. С вами все будет в порядке. Спокойнее.

– Мне страшно, – выдавил Бертон. – Боже, как же страшно…

– Успокойтесь, – медленно произнес Стоун. – Мы знаем, что «Андромеда» не любит кислород. Прямо сейчас мы закачиваем в лабораторию чистый кислород. Это поможет.

Он повернулся к Холлу.

– А вы не очень-то торопились. Где Ливитт?

– Славно устроился на полу, – ответил Холл.

– Не понял?

– Ваши лампы мигают с частотой три раза в секунду, что вызвало припадок.

– Что?

– Petit mal перешел в сильный тонический приступ, сопровождающийся недержанием мочи и прочим. Я ввел ему фенобарбитал и прибежал, как только смог.

– Ливитт страдает эпилепсией?

– Именно.

– Должно быть, он не знал. Не понимал, – предположил Стоун, но почти сразу вспомнил про результаты электроэнцефалограммы.

– О, еще как знал, – сказал Холл. – Он избегал мигающего света, ведь тот мог вызвать приступ. Я уверен, что он был в курсе. Наверняка у него случались приступы, когда он не мог вспомнить, что с ним происходило в последние несколько минут, когда он забывал, что только что произошло.

– Сейчас он в порядке?

– Мы продолжим вводить ему успокоительное.

– К Бертону поступает чистый кислород. Это поможет, пока мы что-нибудь не придумаем, – Стоун выключил микрофон. – На самом деле нам требуется еще несколько минут, но я сказал ему, что мы уже начали. Он заперт внутри, так что дальнейшее заражение мы остановили. По крайней мере, остальная база в порядке.

– Что произошло? Откуда утечка?

– Должно быть, где-то порвался уплотнитель, – предположил Стоун. Затем шепотом добавил: – Мы знали, что рано или поздно нечто подобное должно было произойти. Все изоляционные материалы со временем выходят из строя.

– Считаете, это всего лишь случайность?

– Да, просто несчастный случай. Внутри столько уплотнителей из резины разной толщины. Все они рвутся. Бертон случайно оказался внутри, когда это произошло.

Холл считал иначе. Он взглянул на Бертона. Его грудь вздымалась от ужаса и тяжелого дыхания.

– Давно это произошло?

Стоун взглянул на секундомер. Специальные хронометры автоматически включались во время аварийных ситуаций. Секундомер отсчитывал время с момента разгерметизации.

– Четыре минуты.

– Но Бертон еще жив.

– Да, слава богу, – Стоун замолчал. Он понял, к чему вел Холл.

– Почему он еще жив?

– Кислород…

– Вы сами сказали, что кислород еще не подключили. Что сейчас защищает Бертона?

В этот момент Бертон подал голос:

– Послушайте. Я хочу, чтобы вы кое-что попробовали.

– Что именно? – Стоун включил микрофон.

– Калоцин, – сказал Бертон.

– Нет, – категорично ответил Стоун.

– Может, хотя бы попробуем…

– Ну уж нет. Ни в коем случае. Даже пробовать не будем.

* * *

Калоцин был, пожалуй, самой тщательно охраняемой американской тайной за последнее десятилетие. Этот экспериментальный лекарственный препарат был создан весной 1965 года компанией Jensen Pharmaceuticals и закодирован как UJ44759W, или сокращенно K‑9. Он был создан в результате планового изучения новых химических соединений.

В стандартную практику большинства фармацевтических компаний входит тестирование всех новых лекарственных препаратов на биологическую активность методом точечного оценивания. Эти тесты проводятся на лабораторных животных – крысах, собаках и обезьянах. Всего их насчитывается двадцать четыре.

Действие К‑9, как выяснилось, было весьма необычным – препарат подавлял рост организма. Детеныши животных, которым его вводили, в дальнейшем не достигали взрослых размеров.

Это открытие подтолкнуло ученых к проведению новых испытаний, результаты которых интриговали еще больше. Как выяснилось, этот препарат подавлял метаплазию, то есть превращение нормальных клеток организма в клетки – предшественники рака. Руководство компании пришло в полный восторг и приступило к полноценному изучению данного препарата.

К сентябрю 1965 года уже не оставалось никаких сомнений: калоцин останавливал развитие рака. Несмотря на то что никто не мог объяснить механизм его действия, это лекарство подавляло размножение вируса, вызывающего миелоидный лейкоз. Животные, которым вводили препарат, вообще не заболевали, а у заболевших наблюдалось заметное улучшение состояния.

Все работники компании пришли в полный восторг. Вскоре выяснилось, что этот препарат – противовирусное средство широчайшего спектра действия. Он уничтожал вирус полиомиелита, бешенства, лейкемии и даже бородавок. Более того, калоцин убивал и бактерии.

И грибки.

Даже паразитов.

Каким-то образом препарат уничтожал все одноклеточные и простые организмы, никоим образом не влияя на группы клеток, образующих системы органов. В этом смысле он проявлял крайнюю избирательность.