Штамм «Андромеда»

– Сейчас же. Пусть дышит обычным воздухом.

Холл взглянул на Бертона. Было очевидно, что кислород уже начал действовать – тот дышал размеренно, грудная клетка двигалась спокойно.

Холл схватил микрофон.

– Бертон, это Холл. Я нашел ответ. Штамм «Андромеда» растет только в узком диапазоне pH. Понимаете? В очень узком диапазоне. С вами ничего не случится только в случае повышенной кислотности или щелочности. Вы должны довести себя до состояния респираторного алкалоза. Дышите как можно чаще.

– Но ведь это чистый кислород, – ответил Бертон. – Я просто потеряю сознание из-за гипервентиляции. У меня и так голова уже кружится.

– Нет. Мы вернули вам обычный воздух. Дышите как можно интенсивнее.

Холл повернулся к Стоуну.

– Дайте воздух с повышенным содержанием углекислого газа.

– Но ведь организм растет лучше всего именно в углекислой среде!

– Я знаю, но не при неблагоприятной pH крови. Дело не в воздухе, а в составе крови. Мы должны обеспечить неблагоприятный кислотный состав в крови Бертона.

– Младенец, – наконец осенило Стоуна. – Он же плачет.

– Да.

– Старик на аспирине тоже страдал от одышки.

– Вот-вот, да еще пил «Стерно».

– У обоих имеется нарушение кислотно-щелочного равновесия, – заключил Стоун.

– Именно, – подтвердил Холл. – Я допустил ошибку, чересчур зациклившись на ацидозе. Я не понимал, откуда у младенца взяться ацидозу. Проблема в том, что никакого ацидоза у него не было. Наоборот, он страдал от избыточной щелочности. Разницы нет, повышена кислотность или щелочность, главное – выйти за пределы диапазона роста «Андромеды».

Он снова обратился к Бертону.

– Отлично. Продолжайте в том же духе. Не останавливайтесь. Дышите. Снижайте уровень углекислого газа. Как вы себя чувствуете?

– Нормально, – выдохнул Бертон. – Мне страшно… но… сойдет.

– Отлично.

– Слушайте, – вмешался Стоун. – Долго Бертон не протянет. Рано или поздно…

– Согласен. Ему нужен дополнительный источник щелочи, – Холл задумался. – Бертон! Осмотритесь кругом. Есть рядом что-нибудь, что может повысить ваш pH?

– Ничего не вижу, – ответил Бертон.

– Пищевая сода? Аскорбиновая кислота? Уксус?

Бертон лихорадочно изучил все бутыли и реактивы на полке и наконец покачал головой:

– Здесь ничего нет.

Холл уже не слушал Бертона. Он подсчитывал частоту дыхательных движений – около тридцати пяти в минуту. Он дышал глубоко. Это спасет его на какое-то время, но рано или поздно он устанет или потеряет сознание.

Он осмотрел лабораторию со своей позиции и заметил крысу. Черная норвежская спокойно сидела в своей клетке в углу помещения и наблюдала за Бертоном.

Тот замер.

– Но ведь крыса…

Крыса дышала медленно и спокойно. Стоун тоже уставился на крысу.

– Какого черта…

Неожиданно вновь замигали лампочки, и на экране появилась надпись:

НАРУШЕНИЕ ПЛОТНОСТИ ПРОКЛАДКИ В‑1 12–6886

– Боже мой, – простонал Стоун.

– Куда она ведет?

– Эта прокладка одна из основных, она проходит через все лаборатории. Уплотнитель обеспечивает герметичность…

Экран вновь загорелся.

НАРУШЕНИЕ ПЛОТНОСТИ ПРОКЛАДКИ

A‑009–5478

V‑430–0030

N‑966–6656

Они с удивлением уставились на экран.

– Что-то не так, – сказал Стоун. – Совсем не так.

ЭВМ последовательно показала еще девять вышедших из строя прокладок.

– Ничего не понимаю…

– Младенец, – вдруг воскликнул Холл. – Ну конечно!

– Младенец?

– И тот чертов самолет. Все сходится.

– О чем вы вообще? – спросил Стоун.

– Ребенок здоров, – приступил к объяснению Холл. – Он плачет, тем самым нарушая кислотно-щелочное равновесие. Это здорово, потому что препятствует проникновению «Андромеды» в кровоток, его дальнейшему размножению и гибели жертвы.

– Да, да, вы уже объяснили.

– Но что происходит, когда ребенок прекращает плакать?

Стоун молча уставился на Холла.

– К чему я веду? Рано или поздно младенец устанет кричать, не может же он плакать вечно. Он остановится, и кислотно-щелочное равновесие вернется в норму. Он вновь уязвим для «Андромеды».

– Действительно.

– Однако он еще жив.

– Возможно, какая-то форма быстрого иммунитета?

– Нет, маловероятно. Есть только два объяснения. Когда младенец перестал плакать, либо организма уже не было рядом – например, унесло ветром и воздух очистился, – либо организм…

– Изменился, – закончил фразу Стоун. – Мутировал.

– Именно. Мутировал в неинфекционную форму. И, возможно, продолжает мутировать. Теперь он не опасен для человеческого организма, но уничтожает резиновые прокладки.

– Самолет.

Холл кивнул.

– Национальная гвардия, окружившая Пидмонт, никак не пострадала. Но самолет разбился, потому что пластик растворился прямо на глазах у пилота.

– Значит, Бертон подвергся воздействию уже безвредного организма. Поэтому крыса тоже жива.

– Как и Бертон. Можно прекратить так часто дышать. Он жив только потому, что изменилась «Андромеда».

– И может мутировать еще раз, – предположил Стоун. – Но если большинство мутаций происходит во время размножения, когда организм…

Взвыли сирены, и на экране появилась красная надпись: