Штопальщица

– Я работала продавщицей в одном из крупнейших торговых центров Нью-Йорка. Отдел по продаже дорогих ювелирных изделий. Продукция известнейшего дизайнера. Работала семнадцать лет и три месяца. У нас небольшой коллектив – и часто по отношению к нам обещания не выполнялись. Бонусы «забывали» дать и все такое. Люди тихо возмущались. Я стала организатором однодневной забастовки. Мои коллеги сплотились, стали формулировать свои условия. А позже меня уволили. Изложили какие-то претензии, основанные на придирках. Работу я не могу найти четырнадцать месяцев.

– И вы читали книгу Кеннета Томпсона? – быстро спросила Джоанна.

– Да, но он пишет обычные вещи, привычные. Я не могу сказать, что книга так сильно меня впечатлила и стала причиной моей активности.

– А вы скажете. Хорошо? – Джоанна смотрела на женщину мягко, но очень твердо. – Скажете, что впечатление оказалось слишком сильным, вы захотели следовать его указаниям. Это же, отчасти, правда, верно?

– Да, но только отчасти. Все гораздо сложнее. – Она опустила глаза, пальцами мнет поясок от платья.

– Покажите мне картинку, – внезапно потребовала Джоанна, обращаясь в пустоту – Монитор выключен, за камерой никого не было – Куда Рон подевался? Безобразие! Я же просила!

– Я здесь! – Оператор, худющий светловолосый парень, влетел в студию, удивленный ее настроением, которое ничего хорошего не предвещало.

– Я просила планы проверить. – Рон возился, настраивался, потом на мониторе появилось изображение. – Средний. Есть вроде, но подожди. Когда я в повороте – свет дай на подбородок. Так. Посмотри мой крупный. Это что? Что с моей шеей? Сто раз повторяла, никакие блики мне тут не нужны. Дай мягкий переход. И глаза высвети нормально, ты же мне мешки делаешь, которых у меня нет.

– Да все в норме. Это же твой фирменный план, Джо. Классика. Глаза блестят, как светлое будущее человечества, ты чего?

– Рон, не спорь. Тренируйся на девочках, цветах, бабочках – на чем угодно. На мне не надо. Поправь свет, а если у тебя плохое настроение – отдохни, только позови кого-нибудь, пусть поработает.

– После всего – это у меня настроение? Это у меня настроение?! Когда ты так придираешься к свету, это значит…

– … значит, свет поставлен неправильно. У меня розовая блузка, цвет требует фильтра, не мне тебя учить. Не надо из меня сумасшедшую в розовенькой кофточке делать. Так, уже лучше. И контровой дай. Чуть мягче. Рука почему такая темная? А воздух над головой в таком количестве? Ты же знаешь, я этого не люблю. Опусти. Еще. Чуть назад. Ну вот, вроде есть что-то. Хорошо, так оставим. Да не дуйся ты, Рон. Мой крупный план – не последнее выразительное средство в программе.

Рон кивнул, потом повернулся спиной и Джоанна прекрасно знала, что именно происходит с его лицом. Но тему развивать не стала. Она снова обернулась к Карлотте:

– И помните, самое главное, – во время записи не надо опускать глаза, и теребить платье, это плохо смотрится. И мы еще о чем-то говорили. Ах да, что вам сложно… – она помолчала. – Карлотта, в жизни вообще все сложно. Даже еще сложнее – и невозможно понять до конца, что и чему причина. Уж поверьте мне. Вы пришли участвовать в шоу. Не забывайте, телевидение это жизнь, но другая. Тоже непростая, кстати. Мы договорились? Вы сядете в третьем ряду, расслабитесь, посмотрите, как мы готовимся, сколько народу вокруг занято – и настроитесь на рассказ о двух ваших детях, о том, как сейчас вам трудно – ведь вы воспитываете их одна?

– Да. Майклу – девять лет, Анне – пять. Муж ушел еще три года назад. Да все равно толку от него не было никакого.

– Вот. Все это вы и расскажете, я помогу, не волнуйтесь. Мы друг друга поняли, и вы меня не подведете, не так ли? Вам ведь нравится «Шоу Джоанны Джойс»?

– О, да! Я горячая ваша поклонница и счастлива участвовать в программе. Мои дети так рады за меня! Вы – кумир миллионов людей! Я сделаю все, как мы договорились, не беспокойтесь.

– Вот и славно. Вас проводят к вашему месту. Увидимся в шоу, Карлотта. – Джоанна улыбнулась, ободряюще хлопнула ее по плечу. – Лицом к лицу!

– Да-да, конечно, – та засуетилась, уронила сумочку. Ассистентка помогла отцепить микрофон, увела Талман к приготовленному креслу, объясняя по дороге, что сумочку лучше отдать ей, будет в целости – для беседы сумка не нужна. Карлотта понимающе кивнула, села на указанное место. Понемногу осваиваясь, она выглядела живей, уверенней.

«Трудности, возможно будут. Надо бы и тех двоих „про запас“ подготовить, судя по всему, с ними придется поработать», подумала Джоанна, но из дверей студии уже доносился громкий голос Кеннета. Странно, она узнала его мгновенно. После стольких лет. Интонации стали уверенней – но спутать невозможно. И та же манера – четкие рубленые фразы, этакая дружелюбная агрессия. Которой так трудно противостоять. Встрепенулась маленькая Сильвия, затаившаяся внутри властной Джоанны. Матрешка. Одна матрешка разнимается – и другая тут как тут. Ну, совсем другая.