Шторм

Но Форстер ни о чём таком не спрашивал. Он молчал и думал, что нет разницы в том, когда начнётся большая война. Она начнётся. И нет разницы в том, что будет завтра говорить фюрер. Большая война объявлена не только Англией и её союзниками, большая война объявлена символами, которые собрали всех нацистов в один железный кулак: его самого, фюрера, Бормана и сотни тысяч других немцев. Эти символы ярости и воли не могут оставаться просто образами бытия и сознания. Они и есть война. И потому не так важно, что завтра будет говорить фюрер.

А 19 сентября в Данциге светило солнце, пробиваясь сквозь рваные тучи, которые нескончаемым эшелоном шли куда-то на восток.

Гитлер говорил о том, что Германия окончательно установила свои границы на Западе и на Юге. Он говорил об ограниченности целей Германии и высмеял утверждения англичан о том, что Германия намерена захватить всю Европу вплоть до Урала.

– У меня нет никаких военных целей, которые были бы направлены против Англии или против Франции. Германская нация их также не имеет. Раз Англия, несмотря на это, ведёт войну и уже выдвигает новые лозунги этой войны, то она лишь раскрывает свои подлинные военные цели. Вопрос о Польше играет для Англии второстепенную роль. – Говорил Гитлер.

Форстер стоял рядом, слева от фюрера, и наблюдал, как складки на рукаве его шинели пытаются разорвать орлиную нашивку, стянувшую сукно стальными крыльями. Ему вдруг вспомнилась мать в их тесном доме в Фюрте. Отца он совсем не помнил; тот умер, когда Альберту исполнилось пять лет. Мария Кюрштайнер, по мужу – Форстер, была молчалива и набожна. Однажды, когда он вошёл в комнату, она молилась у распятья. Мать обернулась и почему-то сказала юному Альберту: «Будь очень внимателен с тем, во что ты помещаешь свою душу».

Он, разумеется, не придал этим словам значения. Сейчас он вспомнил их, глядя как рейхсадлер⁷ растянул крылья на рукаве фюрера…

Начиная эту сагу о Вороне, я и предположить не мог, что история скромной польской девушки Зоси Пакульской обретёт такие широкие исторические параллели. Как заманчива всё же тема символа! Она крепко дружит с образом того мира, к которому мы стремимся, который предполагаем, наделяя его свойствами исключительной, идеальной реальности. Но это только образ, а не сама реальность. А что если однажды этот образ действительно станет реальностью? 30 января 1933 года в Германии к власти пришли нацисты, и мир их образов и представлений воплотился в реальность. К чему она привела, сегодня знают все.

Красивые образы иногда создают ложные идеалы. А такие как Борман и Форстер убивают нацию в борьбе за ложные идеалы. Символы Балтики способны создать красивые образы. Романтика эпохи викингов сегодня очень популярна, из нее можно извлечь куда большее чем просто образы исторической фантастики.

Да и сама история Балтики по-своему замечательна. Ни одно другое пространство не создало такой динамики развития человеческого общества. Балтика вырвала из пространственно-временной бесконечности Средние века, создав их как время человечества. «Великое переселение народов» началось в горниле местных конфликтов.      Какие ещё повороты истории способна выплеснуть Балтика?

Разные народы собрала она, но большинство из них символизировали море, корабль и вооружённый отряд, который был горазд разорить средневековый город, или привести к власти новую династию. На Балтике «народом моря» стали викинги или варяги, как их называли новгородцы. И только новгородцы. Варягами являлись все, кто приходил с Балтики, и для людей далёкой новгородской провинции не играло роли, кто они по национальности: даны, свены, руянские русы, ободриты-бодричи, ободриты-вагры, померане, курши, финны, норманны или представители десятков других племён и народов. Их всех объединили одним понятием, одним символом, одним мифом. И нам предстоит разобраться – что именно могло объединять этих разных людей. Впрочем, совсем не обязательно, что произойдёт это в рамках одной истории.

Глава 7.

Сага о Вороне, Годань, сентябрь 862 года

– Смотри, кикоти! – воскликнул Грид.

– Дикие гуси, – ответила ему Зося, провожая взглядом тревожный строй перелётных птиц. Крылатая рать волной пересекала небо, подбираясь к облакам цвета гусиного пера.

– Ну, да, я так и говорю.

– А почему кикоти? – спросила женщина.

– Потому что они кикают. То есть, шумят так грозно, жалобно и тоскливо одновременно.

– Пожалуй, – сказала Зося. – Интересно, а как разговаривает ворон? Как можно было бы отметить особым словом его крик? Ну ведь не карканье же, верно?

– Не знаю, – ответил Грид и увёл в сторону глаза. Зосе показалось, что в его поведении произошла какая-то перемена.

А Грид думал, что она не просто так спросила. Не просто так. А ещё он думал, что у каждого человека есть такое внутреннее пространство, в которое не должен вторгаться посторонний. В некоторых случаях не должен даже близко подходить. Тема ворона была для Грида как раз таким пространством. Эта женщина с теплыми волосами сейчас вторгалась туда, куда Грид не готов был её допускать.