Шторм

– Я сделал ошибку. Однажды мы с ватагой напали на дана, который шёл в море не на большом и тяжёлом корабле, а на малой скедии, или шнеке, как её называют сами даны. С виду – всего четверо гребцов. Но это оказалась ловушка. В лодке залегли ещё восемь человек, а нас было шестеро. Как я потом узнал их вожака звали Альрик Безумный. Они всегда так ловили оборников. Нам повезло, мы сразу развернули парус и ушли в прибрежный камыш, ломая его стержневой доской. Камыши смыкались за нашей спиной, и след лодки медленно затягивала ряска на зелёной воде. Даны бросились за нами, но в камыши не полезли, наверно боясь наших стрел. Мы выбрались, а даны ждали нас в море. Не дождались и поняли, что в камышах есть проходы.

Мы убрали лодку, как могли, но там на берегу много ила, и нас выследили. Мы же не способны взлететь над землёй и не оставлять в ней следов. В моём городе Славиче собираются три-четыре ватаги. Когда они уходят в море, остаются только рыбаки и женщины. Даны сидели в камышах неделю не меньше, всё ждали, когда воины уйдут в море. И вот мы ушли. А когда вернулись…

Грид запнулся. Боль сдавила ему горло.

– А когда вернулись, – продолжил он, – увидели, что даны вырезали всех. И женщин, и детей. Не знаю, зачем им нужно было убивать детей. Наверно, если Зверь выбирается наружу, его уже не остановить. Он поглощает человека, вернее – поглощает в человеке всё человеческое, и хочет только крови. Только крови. Этот Зверь питается человеческой душой, загоняя её снова в вонючие пещеры и рваные шкуры прошлого. Моего Зверя звали Альрик Безумный. Я запомнил его корабль. Но мне не пришлось его долго искать. Он сам пришёл в Славич.

Знаешь, когда всё это случилось, когда я нашёл надруганное тело Милавы, убитого отца и тела своих сестер, во мне будто что-то сломалось, надломилось. Как та вишня, на которой сидел орёл. Не было силы жить. Помню, я пятился от своего страха, который разрывал мне глаза, я натыкался спиной на деревья и кусты, но не мог развернуться и убежать. Я даже не мог отвести глаз от её истерзанного тела. Не знаю как я оказался возле старой вишни. Мне был нужен орёл. Несколько дней провёл я под вишней. Ничего не ел. Только пил воду из ручья. Мне был нужен орёл, а он всё не прилетал. Должно быть, всех уже омыли и предали огню. Кто-то же должен был это сделать? Почему я даже не простился с ней? Я не мог поверить, что… Что такое возможно. Что это случится с нами. Когда ты приходишь за чужой жизнью, никогда не задумываешься, что так страшно потерять жизнь близкого тебе человека. Самого дорого человека.

Грид замолчал. Было видно, что ему трудно говорить. Он поднял лицо к небу, и облака цвета гусиного пера окрасили дымом его глаза. Грид посмотрел на Зосю будто искал ответа у неё.

– А что было потом? – спросила Зося.

– Потом? Потом я вернулся в Славич. Там сидели даны. Их было много, и они перебили всех оборников. Я спасся только потому, что в это время ждал под вишней своего орла. Мир для меня тогда сжался в комок журавлиных перьев из ручья под вишней. Я даже не смог умереть в бою, как это сделали другие… Сперва меня раздавило бессилие, а потом вдруг закипела ярость. Она жгла мне сердце. Стрелял я всегда хорошо, и вот решил, что нарежу ивовых стеблей, вытяну их и обсушу, возьму в запасах две дюжины железных черешков и сделаю стрелы. Когда даны уснут, я перебью их по одному. Как учил орёл: с одного захода, по стреле на человека.

Я вернулся к вишне и увидел там… ворона. Он сидел на сломанном дереве и было видно, что ждал меня.

Глава 8.

Продолжение Саги о Вороне, Годань, сентябрь 862 года

Ворон смотрел на меня, я подошёл ближе и вдруг он загарковал. Так резко и пронзительно, что мне разбило слух. Я зажал уши руками. Он кричал, но не для того, чтобы отпугнуть меня, а чтобы я очнулся от своего горя, чтобы снова стал лёгким как перо. И я стал таким. Ворон теперь управлял мной, подчинил меня себе, направлял мою волю. Я больше не слышал его крика. Его гаркование проникало не в мои уши, а прямо мне в сердце, и находило там отзыв, какое-то подобие речи. Я будто разговаривал сам с собой. Я слышал теперь своё сердце.

– Ты хочешь открытого боя? – спрашивал ворон. – Знаешь ли ты, что у данов есть две сторожевые собаки? Они тоже будут спать, но нюх этих псов не спит никогда. Они разорвут тебя, едва ты приблизишься к городу.

Хорошая идея перебить изуверов спящими! Но Альрик никогда не спит на открытом месте, и ты не знаешь, где он. Альрик – Волк, он очень хорошо чувствует, когда в его пространство вторгается посторонний. Даже если этот посторонний просто крадётся. Альрик не встретит тебя в открытом бою. Ты ждёшь мести? Её не будет. Альрик просто убьёт тебя в спину. Знаешь почему? Потому что Безумный всегда у тебя за спиной.

При этих словах я невольно вздрогнул и обернулся.

Ворон продолжил говорить в моём сердце.

– Однажды орёл уже промахнулся. Это случилось в море. И по следу орла пришла большая беда и большая потеря. В ней осталось последнее место и только одно. Это место уготовано для тебя. Ты хочешь его занять?

– Так что же мне делать? – спросил я.