Шторм

Меня, бл**ь, безумно раздражало, что я забывал про это. Забывал, что это лишь её грёбаное влияние хамелеона. Каждый из нас слышал выражение «ходячий секс». Я теперь его видел. Мать вашу, я его ощущал на себе. Вот так, рядом с ней шёл, и чувствовал, как меня потряхивает от этой близости. Это не просто ненормально. Это безумие. Самое жестокое и в то же время необъяснимое, неподдающееся никакой логике. Особенность её проклятой расы…и теперь я понимал, почему их приказал уничтожить ещё мой прадед. Хамелеоны лишали возможности мыслить рационально, насильно заставляя думать только о сексе… о её теле, обтянутом костюмом Нейтралитета настолько, что она казалась больше обнажённой, чем одетой. И, наверное, мне не стоило ничего приказать выдавать ей другой тренировочный комплект, от которого бы не сносило бы так голову, но и в то же время мне не нравилось, что она занимала так много моего внимания. И мне не нравились вообще мысли о ней в этом контексте. Своеобразная игра с самим собой: как долго я выдержу до того момента, пока не кину ей в лицо новый костюм или же всё-таки сдамся и уложу девчонку в свою постель. Оттрахаю так, чтобы каждый ублюдок, который непроизвольно останавливался, как вкопанный, рядом с ней и глазел на её тело, глотая слюни. Я начал ненавидеть их. Всех. Одного за другим. Ненавидеть за то, как поворачивали головы ей вслед, когда эта фарфоровая кукла, виляя аппетитной задницей, выходила из зала или заходила в столовую, и сразу несколько солдат из других подразделений вскакивали со своих мест, чтобы пригласить её за свой столик. Что мне нравилось? Всё же Медуза оказалась достаточно сообразительной, чтобы не рисковать и всегда садиться к нам…почему к нам, если до этого я всегда питался один за столом? Потому что теперь настолько близко наедине я рядом с ней сидеть не мог. Не доверял. Себе не доверял и её испорченной сущности. С тех пор, как посмела за моим столом устроиться. Видела, зараза, что никто из нейтралов даже не смотрит в мою сторону, и тем не менее бесцеремонно заняла место напротив, чтобы затем превратить обед в самую настоящую пытку, когда желание размазать её симпатичное личико по поверхности стола неожиданно и совсем ненадолго, но периодически уступало непривычному веселью. Да, в какие-то моменты я вдруг понял, что мне с ней нескучно. Непредсказуемая. Вокруг нас были нейтралы, мастерски скрывавшие своё сознание и умевшие выкручивать мозги кому угодно и как угодно, но они для меня были до осточертения предсказуемы и читаемы…а она, эта маленькая медуза с глазами-сапфирами удивляла, приводила в бешенство, до неприличия раздражала, и тут же вызывала желание зашить собственные губы самыми прочными нитями, чтобы не позволить им растянуться в улыбке. Она упорно выбивала меня из состояния спокойствия и хладнокровия.

— Да, Медуза, — быстрый взгляд в мою сторону и обратно на Ами, — у твоих женоподобных друзей где-то в закромах отыскались яйца, которыми они решили громогласно звякнуть.

Да, это я назвал её Медузой. Потому что это имя подходило ей больше всего. Хрупкая. Красивая. И в то же время опасная. Смертоносная. Способная прикончить одним прикосновением. Идеальная убийца, если ее правильно обучить. А кто-то это сделал ещё до нас, как бы поначалу она ни скрывала свой уровень. Ами дралась как заправский солдат спецотряда, но с изяществом, присущим гимнасткам…и я мог заворожённо смотреть её спарринги. Один за другим. Перематывая видео тех тренировок, на которых отсутствовал сам. Смотреть и невольно улыбаться тому, как грациозно она ставила на колени профессиональных бойцов. Конечно, с условием, что они не применяли свои ментальные способности. Впрочем, иногда мне приходило в голову, что я понятия не имею, чья сила действеннее. Наши игры с сознанием или дурманящий аромат Шай, с лёгкостью превращавший привыкших к столетиям целибата нейтралов в озабоченных кобелей.

Как отреагировал на это имя Морт? Ведь, по сути, я снова нарушил его слово, отказавшись прилюдно назвать Ами Молнией. Но мне этот псевдоним показался слишком не её. Слишком чужим. И Глава просто стал называть её именно Медузой, давая тем самым понять, что принял мой вариант.

— Катриоль, — Морт внимательно следит за реакцией Шай, которая еле заметно вздрогнула при этом имени, но это движение успели заметить мы оба. Значит, агара была знакома с ним. И учитывая, кем она являлась, я старался не думать о том, насколько близко она общалась с предводителем армии эльфов, — что ты знаешь о нём?

— Он, — розовый язычок быстро облизнул губы, и я отвёл взгляд, чтобы скрыть то возбуждение, которое вызвало это простое действие, — он очень жестокий мужчина…и он любит мальчиков, насколько мне известно.

И какого хрена мне это открытие принесло грёбаное облегчение? Какого хрена меня вообще должны так беспокоить предпочтения этого ушастого извращенца?

— А вот это хорошо.

— Но я не понимаю, зачем тогда вам я? Почему не отправить соблазнять его кого-то другого? Более подходящего?