Штормовое предупреждение (СИ)

Марлин бы многое дала за то, чтобы сейчас видеть выражение лица собеседника. Рассказывать такие вещи он определенно не умел, но старался. Она сама могла только дорисовывать в воображении историю по его скупым словам. Историю о торговле людьми, о долгой слежке, о том, как там перебили всех причастных. О том, что белый песок пляжа окрасился красным.

– А когда мы, наконец, смогли оттуда выбраться, уже над территорией Европы самолет подбили. Поэтому…

Марлин закрыла глаза. Она представляла, сама этого не желая, всю только что рассказанную ей историю. Чужую «тихую и улыбчивую» женщину, несколько месяцев спокойствия, попытки выкарабкаться из того кошмара, где они тогда находились, долгожданную свободу и – внезапную смерть. Потому что что еще это могло быть, как не она? Марлин никогда не падала в самолете, но догадывалась, что выжить при этом непросто. Эти четверо, достаточно закаленные в переделках, смогли. А Долли – тихая, послушная Долли – не справилась.

Она поглядела Шкиперу в стриженый затылок и про себя еще раз произнесла «Долли». Вряд ли «хула-герл» звали так по-настоящему. Марлин знала этого типа – скорее всего, он просто оказался не в состоянии выговорить чужеземное имя и придумал своей женщине простое и понятное. Назвал так, потому что хотел сделать комплимент, сказать, что она хорошенькая, как куколка…

Марлин попробовала вообразить себе Мадагаскар – она представляла это место в основном по цветным фотографиям и передачам «Дискавери». Открытый палящему солнцу, под которым за день высыхает травяной навес, бивак, в котором вечно невыносимо жарко, траву по пояс, диких животных, ограниченное количество пресной воды, местных, не пытающихся ни вредить тебе, ни помочь, и никакой цивилизации вокруг… Чудесный антураж для свадьбы, что и говорить.

Внезапный холодный сквозняк, прошедшийся по ее спине, принес почти облегчение, прогнал признак безжалостного африканского солнца.

-Шкипер, – произнесла она, не открывая глаз, – а как же Китка?

-Китка не создана для отношений. Китка говорит тебе в субботу, что вы навсегда вместе, а в понедельник грузит на багажник байка походный рюкзак и отправляется в соседний штат – и хорошо, если только туда.

-Мне казалось, она этим тебе и нравилась.

-Нравилась. Пока это не коснулось лично меня.

-Но… Нельзя же так жить – вот как вы живете! Рано или поздно придется что-то менять, разве нет?

-Не думаю, – Шкипер повернулся к окну спиной, видимо, окончательно овладев собой. – Уходят те, кому есть, куда идти. А нам некуда.

-Как это – некуда?..

-Ну так. Что мне делать в нормальной жизни? Модели корабликов собирать на пенсии? Если доживу до нее вообще. А Рико куда идти? В психушку? Или, может, ты думаешь, какой-нибудь НИИ или проектное бюро возьмет к себе Ковальски? Они выгонят его через три дня, уверяю тебя. И не только потому, то он разнесет им полздания во время экспериментов…

-А почему еще? То есть – существует причина и посущественнее?

-При всей своей меланхоличности, Ковальски, в первую очередь, военный инженер. И изобретает оружие. Любит оружие. Превращает в оружие практически что угодно, что попадает ему в руки. Понимаешь?

-Не очень.

-Ученые по всему миру изобретают самые разнообразные вещи, от эргономичных столовых приборов из нового сплава, до магнитных транспортных путей. Каждому интересно что-то свое, он концентрируется на задаче, и его редко можно отвлечь. Ковальски с радостью возмется за любой проект. Любой, понимаешь? И через небольшой промежуток времени проект этот придется засекретить. Его эргономичными вилками можно будет убивать.

-А Прапор?

-Вот разве что он. У него есть шанс жить дальше нормально, и, думаю, рано или поздно Прапор им воспользуется. Поможем ему с иммиграцией, сменит имя, гражданство, и все обойдется.

-Ковальски говорил, что у него тоже были какие-то проблемы, до того как Прапор попал к вам…

-Марлин, на будущее: видишь человека в военной форме – знай: у него есть какие-то проблемы. По доброй воле сюда не идут.

-А как же всякие там долг, честь, дух приключений? Ты же любишь дух приключений, Шкипер?

-Люблю ровно настолько, чтобы между станком на заводе с шестидневной рабочей неделей и постоянной возможностью получить пулю в башку – выбрать второе. Рико оказался здесь, потому что это лучше, чем одиночка в психбольнице. И заметь, он адаптировался и бывает вполне адекватным. Да, не говорит, на людей иногда кидается, но по сравнению с тем, с чего он начинал, это просто слезы. Ковальски я подобрал в одном местечке, где мы пересеклись случайно, и я по сей день ума не приложу, как его туда занесло. Он полезный и нужный член нашей команды. И адекватный. Был, пока мы не переехали сюда, и он не встретил эту пловчиху.

-Дорис?

-Да, Дорис. Господи, она мне даже в кошмарах снилась, ты не представляешь просто… Однажды приснилось, что она стала “Доктором Зло” вместо своего братца, а я вместо чего-то умного ей говорю: “Нет, нет, Ковальски не должен об этом узнать”…

Марлин вообразила жизнерадостную, женственную Дорис в роли вселенского злодея и не удержалась от смеха.