Штормовое предупреждение (СИ)

-Нет. Что мы будем думать что-то вроде: он даже не ест, видимо это что-то и правда важное. Но истина заключается в том, что мне плохо от самой мысли о чужом голоде или бессоннице, потому что я сразу примеряю это на себя. И думать, что я могу здесь что-то изменить, но не суметь в итоге впихнуть в него и ложки – это паскудно. Он заставляет меня чувствовать себя комендантом концлагеря – ты ведь слышала, что он говорил Блоухолу, верно?

-О концлагерях?

-О своей родне. Большая часть его семьи погибла во вторую мировую именно таким образом, а те, кому удалось спастись и пересечь океан – его предки – сейчас невесть где. Не знаю, где именно, мы никогда не обсуждали этого, но он не связывается с ними, и они его никогда не искали. Может, оно и к лучшему, если и его будет навещать родня, как Прапора, я на стену полезу.... Ну так вот, я пытаюсь его накормить, но он отмахивается и говорит: “Не сейчас, Шкипер, я занят, это для общей же пользы”. А потом забывает. Я готов побить его за это. Я не стану относиться к его работе лучше только потому, что он морит себя голодом. Я знаю, что он делает и что это нужно отряду, и какие проблемы это приносит, я знаю тоже. Я знаю, что он может спустить космическую сумму на то, чем будет пользоваться только он и всего пару раз, но это очень важная штука, и я это терплю, потому что без научника в отряде, откровенно говоря, хреново. Как и без кого-либо еще: все равно что нет руки или ноги. Но дьявол его дери!..

-Пусть даже так, – осторожно согласилась племянница тети Розы, все ждавшая, когда собеседник засадит кулаком в стену. – Но зачем же столь… эмоционально?

-Эмоционально! – повторил за ней командир отряда пренебрежительно. – Ты просто не видела, как Рико поздравляет с Днем рождения!..

-Как? – опешила Марлин, которая действительно этого не видела.

-Берет в охапку и вымещает все свои эмоции любым доступным ему путем.

-Ну, сейчас-то этой проблемы нет, – поспешила успокоить его Марлин, весьма живо вообразившая все вышесказанное в лицах. Шкипер раздраженно фыркнул. Кажется, то обстоятельство, что Ковальски забывает поесть, волновало его командира куда больше, нежели то, что он находится в данный момент невесть где...

-А сейчас, когда Блоухол обезврежен и когда доказано, что он за фрукт, у меня появилась другая. Проблема, я имею в виду. С него вообще нельзя глаз спускать! Я жду от него ответного хода и не верю, что он успокоился и смирился. Такие не смиряются, шило в заднице не даст.

-Да что он сделает-то…

-Не знаю. В этом-то и сложность. Блоухол умный, но вспыльчивый. Его можно взять на слабо, можно спровоцировать. Он, как подросток – впрочем, для меня он и есть подросток. Он годами, как Прапор, а Прапор до сих пор мультики смотрит!

-Теперь они с Френсисом смотрят их вместе. Я видела.

-Ух ты…

-Ага. Захожу, а они пялятся в экран, и по лицам видно, что вот прям переживают за этих разноцветных лошадок…

-Господи, спаси и сохрани. Блоухол-фанат лунорогов. Валерьянки мне.

-Аспирин свой пей!

Из гостиной послышался шум: кажется, количество причитающих увеличилось.

-Джулиан глаза продрал, – безошибочно определил Шкипер. -Идем. Не то они там устроят...

В машине его начало клонить в сон. Это было странно и, более того, – сложно объяснимо, однако Ковальски решил, что вреда от его дремоты не будет. Это все погода. Он откинулся на подголовник, чертыхнулся, отрегулировал его под свой рост и снова откинулся. Бегущие навстречу машине еще тускло горящие фонари мелькали, как звезды, и можно было вообразить, что они бороздят просторы космоса… Если бы эти «звезды» не шли так попарно и через равные промежутки. Впрочем, сонливость уверенно брала свое, и спустя минуту ему действительно начало казаться, что это настоящие звезды. И что он несется, беззвучно и так быстро, что кажется, стоит на месте – через космическую черноту, иногда ныряя в край млечного пути. Одновременно с этим он будто бы и не спал, а продолжал думать – но думать отвлеченно, словно параллельно с каким-то еще процессом. И, как это обычно бывает во сне, утратилось ощущение времени. Впрочем, это легко было списать на космос – там со временем все сложно, какое уж время-то в бесконечности…

Он чувствовал, что висит в пространстве, чувствовал, как тепло сменяется холодом, а холод снова теплом, и ничему не придавал значения, про себя просто надеясь, что они еще нескоро приедут. Он давно так хорошо не высыпался.

Высшие силы, надо отдать им должное, услышали его молитвы. Он действительно выспался. Какое-то время еще помнил о том, что они куда-то, кажется, направляются, а после и это позабылось, стерлось, потонуло в ощущении всепоглощающей черноты.