Штормовое предупреждение (СИ)

В момент, когда в очередной раз он не смог шагнуть за грань и еще пытался вернуть волшебное ощущение, которое уже почти поймал, над ухом послышался протяжный, с сильной хрипотцой голос:

-Тебе нравится?..

Он еще спрашивал...

Рико попытался ответить, но голос его не слушался, как, впрочем, и вообще все его тело – оно будто не совсем ему принадлежало. А Ковальски соблазняюще дышал ему в ухо и поглаживал по бокам, приглашающе, терпеливо.

-Нравится? Скажи, что нравится...

И Рико сказал. Как мог, как умел вообще говорить с этим миром, очень надеясь, что его поняли верно – впрочем, даже если и нет, он все равно больше не выдержит...

И Ковальски его довел.

Он не просто разрешил упасть в вожделенную пропасть – он туда столкнул и позволил падению продлиться настолько, чтобы было похоже на полет. Трогал языком ухо, касался его, где надо, и непрерывно скользил ладонью, там, внизу, где-то кажется в другом мире, где есть физические тела и явления. И это было хорошо, так хорошо, так...

Ковальски почувствовал, как подрывника колотит, как Рико судорожно стискивает его, беззвучно шевеля губами, даже не рыча.

«Мой», – кажется, Рико было бы проще, если бы его сбил поезд: он не знал, как справится с захлестнувшими его ощущениями. С поездом ему дело иметь приходилось, а вот с чем-то таким…

«Мой, мой, мой…».

Торопливо он поглаживал Ковальски, где мог дотянуться – в какой-то момент просветления ему хотелось разбавить эту страсть чем-то нежным. Но его лейтенант, заласканный, доведенный до отупения, был одним сплошным комком нервов – после невинного-то в общем касания он дернулся, прогнулся до максимума, без стеснения заорав во все горло – остро, слишком остро, невозможно удержаться, невозможно контролировать ситуацию, хочется просто выместить это дикое ослепляющее переживание, которого было слишком много для него.

А потом он лежал на спине, заложив руку за голову, а второй обнимая подрывника, пристроившегося у него на плече. Рико дышал глубоко, стараясь впитать в себя их смешанный запах, и не прекращал обнимать. Внезапно он приподнял голову, оторвавшись щекой от чужой груди и издал вопросительный звук.

-Да, – отозвался Ковальски. – Все чудесно. Не переживай.

Но Рико переживал. Он коснулся чужой руки и кончиками пальцев вычертил смазанную фигуру, тихонько ворча себе под нос.

-Зачем мне тебя обманывать? – удивился Ковальски на это. – Мне правда было хорошо. Ты же слышал. Ты сам все сделал для этого. Не тревожься о пустяках.

Рико протяжно, гортанно взрыкнул, коротко, но не зло, без нажима. Лейтенант погладил его встопорщенные волосы.

-Не сейчас – так в другой раз. Тоже мне, проблема.

Рико заворчал и ткнул большим пальцем себе за спину.

-Оставь это мне, – запросто перевел жест лейтенант. – С другими я разберусь. И с местом и временем тоже.

Рико улыбнулся доверчиво и снова улегся. Он не сомневался в том, что ученый сделает, как и обещал, и не сомневался в его успехе. И, что самое странное, в этом и Ковальски не сомневался. И чувство это было для него новым, не до конца понятным, но чертовски, восхитительно приятным.

Его человек. О господи. Его. Вот здесь, рядом, только руку протяни. И он всегда там был! Он садился за штурвал техники, которую собрал Ковальски, а когда техника наворачивалась — рылся с ним под капотом, будто тоже был причастен к катастрофе. И когда лейтенант угробил этот несчастный флаер Северного ветра, и они дрейфовали в море, Рико уткнулся лицом ему в бок и лежал так, пока они не достигли берега. Впился зубами, запуская их в живой кусок чужого мяса, и никакими силами было не заставить его разжать руки и челюсти…