Штормовой пеленг

Матросы, обессиленно привалившись к переборкам, одновременно качались то в одну сторону, то в другую — буксир валило с борта на борт. Любимец команды песик Посейдон, черный, лохматый, с белым кончиком хвоста, скользил на кренах по гладкому мокрому линолеуму коридора. Он ластился к людям, искал у них помощи, тоскливо и жалобно поскуливал.

— Сейчас надо винт разматывать и рвать когти, пока циклон не застукал, — снова начал Смурага, будто с кем- то споря.

— А люди на «Кайре»?

Смурага усмехнулся.

— Кэп, конечно, ради своей... не пожалеет других.

— Ты эти ухмылки брось! — недовольно буркнул боцман. — Там у него сын.

— Вот я и говорю. Своя рубашка ближе к телу. А уж без рубашки...

— А ну, хватит! — приказал боцман. — Разговорился!

Наступило молчание. Неожиданно громко и резко прозвучала по трансляции команда старпома:

— Боцман, отдать правый носовой!

Все вздрогнули.

— Во, пожалуйста! Что я говорил? — злорадно хмыкнул Смурага. — Милости просим к столу!

— Все на бак! — приказал боцман и первым шагнул в открытую дверь на палубу. В лицо ему ударило ветром и острыми холодными брызгами.

Капитан Чигринов не отрывался от локатора. На маленьком темном экране зеленым зернышком светилась «Кайра». Они удалялись от нее. Шкала локатора показывала уже полторы мили. Как они там? Что у них? Каждый раз, когда лучик-радиус обегал темный экран, Чигринов, затаив дыхание, ждал, покажется ли светящаяся точка. И когда лучик все же вырывал зеленую точку, Чигринов переводил дух: «Кайра» еще на плаву. Успеть бы! Успеть!

Эхограф показал глубину всего двадцать три метра! Отдали якорь. Может, удастся удержать «Посейдон», дать возможность Грибанову размотать трал.

«Ничего, — сказал сам себе Чигринов. — Бывало и хуже».

Два года назад в северной Атлантике они обледенели. Такелаж, рангоут, антенны, палуба покрылись глыбами тяжелого льда. Судно дало такую осадку, что едва не черпало воду. У самых ног дымился серый океан, крен на правый борт был десять градусов и осадка угрожающе увеличивалась. Маломальская зыбь — и был бы конец! Команда работала, как в атаке, на пределе сил. У боцмана от усталости был сердечный приступ. Но выбрались же. И сейчас выберемся. Надо выбраться!

— Якорь не держит! — доложил вахтенный штурман.

Чигринов оторвался от локатора, взглянул на бледное лицо Шинкарева.

— Возьмите себя в руки, штурман!

— Простите, Алексей Петрович.

— Как там у водолазов?

— Режут.

«Поторопите», — хотел сказал Чигрипов, но промолчал. Зачем? Гриша сделает все, что возможно, и без понуканий.

— Алексей Петрович, вас вызывает берег, — выглянул из радиорубки радист.

«Неужели прошел только час? — Чигринов взглянул на часы. — Да, час. Как медленно тянется время!»

— Отдать второй якорь! — приказал Чигринов и пошел в рубку.

— Доложите обстановку, — донесся далекий, едва различимый голос Надежды.

— Разматываем винт. Отдали два якоря.

— Как далеко от вас мель?

— Рядом.

— Вам нужна помощь?

— Помощь нужна «Кайре», — резко ответил он.

— К вам идут два судна.

— Где они?

Надежда Васильевна назвала квадраты, и Чигринов быстро подсчитал, что помощь слишком далека и пробьется только часов через пять-шесть.

— Предлагают свою помощь иностранцы, они гораздо ближе, — сказала Надежда Васильевна и опять назвала квадраты.

Да, эти ближе, но все равно вряд ли успеют.

— Справимся без них.

— Хорошо. Еще один вопрос... — Голос Надежды Васильевны на мгновение исчез в шуме эфира, и он услышал только окончание фразы: — ...нет в судовой роли матроса по фамилии Петров.

Чигринов понял, что она разгадала его обман.

— Что можете сообщить о них? — настойчиво повторила Надежда.

— Видим в локатор, — отозвался он. — «Кайра» на плаву, и это главное. До связи.

Чигринов снял наушники и передал их радисту.

Теперь все зависело от Григория. Надо было ждать! Чигринов всегда чувствовал себя беспомощным в такие часы.

Он прошел в рубку. На темпом экране локатора «Кайра» вспыхивала зеленым зернышком и медленно угасала, чтобы вспыхнуть вновь.

«Держитесь, — шептал Чигринов, — держитесь». Он ничем не мог им помочь. «И ты держись, старина, — сказал он «Посейдону». Он всегда разговаривал с буксиром как с живым существом, как с другом. — Помнишь, как попали мы с тобой во льды у Лабрадора? Помнишь, как трещали твои ребра-шпангоуты, когда сжало тебя льдами? Но ты выстоял. И матросы тоже. Двенадцать часов в ледяной воде заделывали они пробоины в твоих боках. И ты своим ходом пришел в Галифакс. Собралась толпа в порту, не верили, что ты сам пришел, что ты на плаву. По всем писаным и неписаным законам должен был ты утонуть. Но ты выстоял тогда. Выдержи и теперь. Прошу тебя».

Чигринов вновь припал к локатору. Радиус-лучик обежал окружность экрана и снова высветлил зеленое зернышко «Кайры».

«Несладко им там, несладко! Лишь бы духом не пали. Ну, Анна — морячка, а вот Славка... Скорей бы добраться до них! Но что я могу? «Посейдон» беспомощен. Черт побери, как сковал его трал! Стреножил, как коня на лугу...»

— Нас не держит, — тихо доложил старпом. — Якоря скользят.

Чигринов предполагал это. Здесь каменистый грунт.