Штормовой предел

К этому времени, проделав обратный путь, Миклуха принес в лагерь радостное известие, что в Одессе, узнав о крушении "Москвы", уже принимаются все возможные меры для спасения команды и пассажиров.

— Думаю, что Ганда наилучший порт для того, чтобы оттуда нас забрало какое-нибудь проходящее судно. По крайней мере, я именно так и сообщил в Одессу. Там ответили согласием!

— Владимир Николаевич, вы поступили совершенно правильно! — кивнул Чириков. — Теперь нам осталось только достичь этой самой Ганды.

— Дорога нами уже неплохо разведана и за неделю мы туда вполне переправим как команду, так и пассажиров! — бодро ответил Миклуха.

Соллогуб пишет: ".. Нужно было видеть необыкновенную радость команды; матросы прыгали, бросали вверх фуражки, обнимали друг друга и долго ликовали…"

Затем был нелегкий переход в Ганду. Чириков переправлял людей группами в несколько десятков человек, каждую из этих групп сопровождал Миклуха или мичман Фофанов. Из воспоминаний очевидца: "Ганда — мерзейшая деревушка, состоящая из одного каменного, без окон, дома и 32 грязных избушек, разбросанных у берега между сугробами песка. Деревянные основания избушек, а также деревянные поделки каменного дома все с разбившихся судов".

Чириков потом вспоминал, что при прощании султан и его советники просили моряков забыть все дурное и всем в России говорить, что племя, ограбившее их, очень хороший народ.

На рейде поселка стоял английский пароход "Багдад". Местный британский консул договорился с капитаном о приемке на борт потерпевших крушение и доставке их в Аден.

Плавание до Адена прошло без всяких приключений. Там "московцы" были радушно приняты английским губернатором. Местный агент Добровольного флота вручил Чирикову телеграмму, что по приказу императора Александра III на розыск "Москвы" отправлен клипер "Забияка" и что он уже покинул Суэц три дня тому назад. По прибытии в Аден "Забияки" команда и пассажиры "Москвы" перешли на его борт.

После чего клипер поспешил в Порт-Саид, где уже стоял под парами пароход "Чихачев", который и доставил "московцев" в Одессу. Так, весьма благополучно завершилось одно из увлекательных приключений Миклухи.

В своем донесении о причинах гибели судна Чириков ссылался на недостаточно подробное описание береговой черты Восточной Африки, обманчивость горизонта при юго-западном муссоне, не позволяющая с точностью определить расстояние до берега, неправильное описание течения в лоции. Здесь же Чириков отдал должное поведению экипажа и следовавших пассажирами офицеров: "Не описываю молодецкой отваги каждого из служивших на погибшем пароходе "Москва", предоставляя это дело другим, бывшим свидетелями редкого геройства при исполнении ими своих обязанностей, с удовольствием принимавших всякое поручение, каким бы оно ни казалось опасным. Результат показывает, что все без исключения исполнили свой долг безукоризненно: пассажиры, весь экипаж и провизия, благодаря которой мы впоследствии избавились от голодной смерти, доставлены были на берег весьма благополучно, тогда как достаточно было одной самой ничтожной неосторожности, чтобы шлюпка и все в ней находящееся погибло".

Расследованием причин гибели парохода занималась специальная комиссия, в которую входили и командиры пароходов "Петербург" и "Россия" Добровольного флота. Сейчас уже практически невозможно разобраться в причинах кораблекрушения, и хотя официальная комиссия, а затем и суд оправдали Чирикова, думается, что все же доля вины его была. Большая скорость парохода при приближении к берегу в условиях плохой видимости, прямо скажем, непростительна для опытного судоводителя. Кроме того, вспомним, что от последнего определения места судна до его крушения прошло около четырех часов. Этого времени вполне достаточно, чтобы успеть определить скорость и направление течения. Но надо помнить, что Чириков действовал в условиях жесткого контракта и на переход ему давалось всего 42 дня. Поэтому, судя по всему, именно это и стало прологом катастрофы.

Наградой за проявленное мужество при крушении "Москвы" для Миклухи стала золотая медаль на владимирской ленте "За спасение погибающих", которой он гордился впоследствии более всех своих иных наград. Такой же медали был удостоен и журналист Соллогуб.

Глава седьмая ПРОЩАНИЕ С МЕЧТАМИ