Шум бури (СИ)

Шум прекратился, но каждый продолжал стоять на своём месте, и к ним обратился Будзи:

- Разойдитесь по местам, а то если кто зайдёт, тогда наше дело будет плохо.

Молодёжь неохотно расходилась по местам и всё равно оттуда глазела на Царая и Будзи. Шум стих окончательно.

Пока Царай разговаривал с молодёжью Овражного, солнце тем временем стало клониться к горам. Ислам и Касбол уснули сладким сном, и их храп доносился до всех углов казармы. Царай повернулся в другую сторону, и всякие разговоры прекратились. Его жилистая шея и тонкий стан придавали ему вид богатыря. Молодёжь стала перешёптываться.

- Такому человеку всё по плечу, - сказал худощавый парень, но ему кто-то возразил:

- Только лишь жилистая шея и узкая талия ни о чём не говорят, внутри их должна быть ещё и сила, и мощь.

Когда он это сказал, то вопросительно посмотрел по сторонам.

- Только мощь и сила ничего не стоят, если у человека нет ума. Ум нужен, чтобы мощь и сила действовали плодотворно, - ответил худощавый второму.

- Что вы говорите, что? Разве вы не слышали о его делах? Рост у него есть, сила есть и всё остальное. Царай не тот мужчина, которого вы можете поносить языком. Он обладает уверенностью, умом и силой, - закончил спор парень, который сидел дальше всех и говорил меньше всех.

Глава третья

Тихие разговоры, сладкие сны и дивные мечтания прервал со двора резкий звук свирели. Новобранцы засуетились, подобно пчёлам, выбегая с медными котелками во двор, и там становились в ряд. Слышался возвещающий голос командира:

- На обед с котелками, живо!

Когда все встали по местам (теперь уже каждый знал своё место), тогда ещё некоторые ряды немного подравняли и по десять человек стали отправлять в столовую. Каждая десятка занимала один четырёхугольный стол. Как только все столы оказались занятыми, то принялись за еду. Каждый получил свою порцию еды сам и поэтому никто не проявлял жадность; все ели неторопливо и аккуратно, пережёвывая старательно каждый кусок... Никуда никто не торопился, кроме еды в этот час других дел не было. Если бы не так, то почему все на окрик командира оглянулись с возбуждением.

Тот неожиданно закричал:

- Эй, который ты, почему твой головной убор у тебя на голове?

В середине столовой один толстый парень встал из-за стола и начал просить прощения у него:

- Прости меня, я забыл снять с головы, больше так не сделаю.

- Встань и уходи, сюда больше не возвращайся, - приказал командир.

- Про...

- Молчать, - прервал его тот и у парня половина слова застряла в горле.

Новобранец, опустив глаза вниз, вышел из столовой. Едва он перешагнул за порог, как командир приказал ему:

- Вернись обратно!

Парень повеселее посмотрел на начальника, прошёл мимо него и направился к своему месту, надеясь сесть и продолжить обедать. Но командир тут же затопал на него ногами:

- Куда, кто тебе разрешил садиться?

- Ты же сам сказал мне "вернись"?

- Так ты считаешь, что между словами "вернись" и "садись" нет никакой разницы?

Парень замер на месте, как вкопанный, не зная, что делать. Он не осмеливался идти ни вперёд, ни назад.

- Что там встал, я же сказал тебе иди!

У парня увлажнились глаза, но он ничего не сказал и снова отправился прочь из столовой. Когда новобранец дошёл до порога, то командир опять приказал:

- Назад!

Парень развернулся на месте и спокойно встал.

- Я сказал "назад", почему не садишься на место?

- Между словами "назад" и "сядь на место" есть разница.

- Хорошо! Хорошо усвоил! Садись и поешь, но после обеда пойдёшь караулить вне очереди.

Царай долго смотрел на этого парня, но сказать ничего не мог и умирал от злости. Он не съел и половину своего обеда, но досидел до конца и ждал своих товарищей. Когда поели и вернулись в казарму, то Царай сел на кровать и, опустив голову на руки, погрузился в раздумья. Перед глазами предстала его прежняя жизнь с самого начала, и он тяжел вздохнул. Внимательно разглядывая свою одежду, говорил про себя:

"Если эта солдатская форма и не из железа, то всё равно она ничем не отличается от кандалов".

В этот час Царай понял цену человеческой свободе. Ничего не казалось ему лучше её, и он мечтательно говорил: "О свобода, свобода, человеческая свобода!"

Перед глазами вставали красивые деревья Балкада, кутаны балкарцев, его малыш... Он старался успокоить себя.

"А что, я здесь ради свободы. Сюда потому и пришёл, чтобы получить свободу... Благодаря кандалам свобода, - подумал он и, взглянув на свою солдатскую форму, улыбнулся: "Ха-ха-ха, благодаря кандалам свобода! Как хорошо звучит!"

Затем произнёс прямо:

- Благодаря кандалам свобода! Ха-ха-ха!

Царай сидел спокойно, не двигаясь, а мысли в голове копошились, как цыплята под наседкой, но брови и лицо оставались напряжёнными. Кто смотрел на него, тот бы не поверил, что Царай о чём-то думает, так тихо и спокойно он сидел.