Шум бури (СИ)

Когда десятки собрались у казармы, офицер остановил их во дворе и, построив в ряд, скомандовал:

- Смирно!

Он прошёл вдоль ряда вниз и на каждом солдате задерживал свой взгляд. Ему хотелось узнать: "Как их научили?" Этот вопрос с макушки его головы глядел внимательно на каждого солдата.

Новобранцы стояли как положено: ни один из них не шевелился, и офицер был очень доволен собой. На сердце у него стало радостно, и он представил себе, как полковник его похвалит, как скажет ему: "Маладец!" Офицер думал о том, какой же ответ он даст полковнику, затем лицо его просветлело:

- Рад стараться!

Он в последний раз оглядел солдат, потом скомандовал:

- Нале-во!

Все резко повернулись, но опять один вместо налево повернулся направо.

- Эй, иди сюда!

Парень вышел из ряда и вытянулся перед офицером.

- Ефрейтор Кулаков!

- Я, ваше благородие! - взяв под козырёк, крикнул Кулаков. - Слушаю вас!

Он стоял перед офицером, ожидая указаний. Офицер указал рукой на оплошавшего солдата и сказал:

- Твои десять хорошо научились поворачиваться, возьми и научи этого тоже.

Хотя у Кулакова никто из десяти не ошибся, всё равно он счёл за честь, что офицер дал ему такое поручение. Ефрейтор опять поднёс руку к виску и коротко ответил:

- Слушаюсь, ваше благородие!

Он повёл солдата за собой, и привёл его в дальний конец двора. А офицер продолжал командовать:

- Смир-но! Напра-во! Нале-во!

Молодёжь красиво исполняла команды, и под конец офицер похвалил их:

- Маладцы!

- Рады стараться, ваше благородие! - в один голос прокричали солдаты, но из-за того, что многие не могли произносить русские слова, получалось так: кто знал, тот говорил, а другие вторили:

- Ау, ау, ау, ау!

Но всё равно получилось хорошо, и офицер остался доволен. Он уже хотел отпустить солдат, но вспомнил про новую работу и сообщил:

- Завтра утром вы все должны почистить пятизарядки так, чтобы они блестели.

Было видно, что офицер говорит не совсем спокойным голосом, но что случилось, этого никто не понимал. Он в последний раз скомандовал:

- Смирно! Разойдись!

Новобранцы направились в казарму. Все ждали ужина.

Со двора доносился непрестанно крик:

- Нале-во! Напра-во! Кругом!

Это Кулаков учил солдата, допустившего ошибку. Ефрейтору хотелось проявить себя перед офицером, и он старался с большим усердием. Кулаков восседал на чурке и оттуда подавал команды. Солдат устал и с трудом стоял на ногах, но всё равно выполнял команды.

Через какое-то время офицер пришёл к Кулакову и стал командовать сам.

- Нале-во! Только рысью!

Солдат начал бежать, но офицеру это не понравилось, и он прикрикнул на него:

- Не бегом, а рысью!

Парень уже не знал, что ему делать, но тут к его счастью свирель возвестила о времени ужина. Офицер всё же скомандовал:

- Стой!

Солдат застыл на месте и стал ждать дальнейших приказаний.

- Нале-во! Напра-во! Нале-во! Напра-во! - быстро начал командовать офицер, затем подозвал солдата:

- Ко мне!

Парень подошёл.

- Если ещё раз ошибёшься, то буду учить тебя так каждый раз. Понял?

- Я больше не ошибусь, - ответил солдат.

Офицер, подобно сплетнику, сообщил ему:

- Пойдёшь один раз вне очереди в караул. Теперь ступай.

- Слушаюсь, ваше благородие! - приложив руку к виску, сказал солдат и ушёл.

Новобранцы, заслышав зов свирели, высыпали во двор, дребезжа своими медными котелками. Каждый бежал на своё место. Окликивали друг друга. Раздался голос офицера:

- Смирно!

Все уже стояли на своих местах, и никто даже не пошевелился.

- Справа налево! Раз, два! - послышалась снова команда.

Когда закончили счёт, офицер построил их по двое и отправил ужинать.

Во время движения несколько раз пробовали запеть какую-нибудь песню, но из этого ничего не выходило - петь ещё не умели. Кулакову хотелось, чтобы его десять солдат спели, но, подумав, он им приказал:

- Никому из вас не петь!

Кулаков с гордо поднятой головой шёл рядом со своей десяткой и с ухмылкой глядел на тех, кто не умел петь.

Пока ужинали, тем временем зажглись лампочки, а на небе вместо нескольких бледных звёздочек сверкали тысячи и миллионы золотых, красивых звёзд.

Месяц помирал от смеха, и свет своих глаз направил на Владикавказ, глядя прямо на главную улицу. Там в обе стороны прогуливались люди, обтираясь друг об друга...

После ужина все явились в казарму, и каждый хотел снять с себя форму, но ждали звуков свирели, без этого ложиться спать не разрешалось. Царай расстегнул ремень, снял башмаки и уселся на кровати.

Несколько начальников торопливо зашли в казарму, огляделись по сторонам, посмотрели на новобранцев и вернулись назад к себе. Тут же загудела свирель:

- Дут-ду-ду-ду-ут! Та-та-та-та-та-та-а!

Она сообщила всем, что пора спать. Солдаты стали раздеваться. В это время кто-то крикнул с дверей казармы:

- Сырхаев Царай!

- Я здесь! - был ответ.

- Сюда!

Царай снова надел башмаки и, подпоясавшись, вышел к зовущему...

Солдаты быстро юркнули в постели и уснули, но молодёжи Овражного не спалось. Их сердца съедал один вопрос:

- Зачем позвали Царая, когда он вернётся?

После отбоя разговаривать было запрещено, и они не прибегали к помощи слов, но хорошо понимали друг друга.