Шура. Париж 1924 – 1926

Несмотря на то что Париж больше не привлекал и не вдохновлял Шуру, этот город все равно изменил ее, как менял многих. Она больше не была маленькой Шурочкой, любимицей своей матери, как не была окрыленной возлюбленной или наивной молодой женщиной, только приехавшей во Францию. Одиночество сделало ее сильнее. И она больше не переживала о неопределенности будущего. Ее борьба почти закончилась. Теперь Шура верила, что справится со всем сама и обязательно устроит себе и комфортную жизнь, и надежную любовь. В трудный час она теперь сжимала зубы и храбро шагала навстречу судьбе.

Живя в Париже, Шура научилась быть внимательной к людям, элегантно одеваться, устраивать званые ужины, пить хорошее вино и выбирать хорошие подарки. Ее доходы, конечно же, были ничтожно малы по сравнению с доходами ее знакомых, однако ее с детства приучили делать все на совесть, и она старалась не отступать от этого принципа. Живя одна, она не тратила лишнего. Маргарита, превосходная портниха, шила ей прекрасные и вполне доступные наряды, и Шура, хоть и не могла расплатиться, всегда находила другие способы отблагодарить невестку. Она так и не дотронулась до денег, которые ей вернул Гриша, и каждый месяц упорно откладывала часть жалованья на переезд в Америку и на помощь братьям и Тиночке. Новая жизнь ей удавалась, и Шура жила в гармонии с окружавшей ее культурой. Хотя знание турецкого здесь не пригодилось, хорошие французский и английский помогли ей понять и полюбить приютившую ее страну.

Если бы Шура захотела, она могла бы стать по-настоящему богатой. Однажды ей предложили поработать моделью на съемках открытки, где она за один день заработала бы столько, сколько зарабатывала за несколько месяцев показов в IRFE. Оказавшись в студии фотографа, Шура поняла, какие съемки тот имел в виду, и сразу же ушла оттуда. Возможно, некоторые друзья назвали бы ее дурой за подобный поступок, однако ей было все равно. Разумеется, даже в модельный дом Юсуповых иногда приходили похожие мужчины – они приводили на показ жен или любовниц, а сами заглядывались на моделей, надеясь соблазнить одну из них.

Отказывать таким мужчинам, считавшим, что модель можно купить, как платье, было сложнее, нежели фотографу, так как они все же считались клиентами и приносили IRFE деньги. С другой стороны, разразись на этой почве скандал, модному дому пришлось бы еще тяжелее.

От своих коллег Шура узнала, как следует вести себя в таких деликатных ситуациях, не причиняя вреда репутации IRFE. К примеру, оказалось, что фраза «Я помолвлена» не является этическим препятствием для человека, которому взбрело в голову соблазнить модель, – он же принял это решение, будучи в отношениях, так что статус избранницы абсолютно не волновал их. Но вот если сказать им, что ты больна неизлечимой заразной болезнью, то ухажер мгновенно испарялся.

И хотя подобное случалось нечасто, внимание со стороны мужей клиенток всегда служило поводом бурного обсуждения среди моделей. Некоторые из них не гнушались подобными связями и неплохо устраивали свою жизнь.

Однажды, получив твердый отказ от Шуры, один из европейских аристократов решил попытать удачу с ее коллегой, однако та тоже напугала его, сославшись на неизлечимую болезнь.

– Представьте себе, – сказала тогда Шура, – люди подумают, что князь Юсупов собрал у себя самых больных девушек.

Да, Шура вела стильную и веселую жизнь, однако, чтобы добиться этого, ей приходилось очень много работать. Посторонние не понимали этого. Она научилась жить, ограждая себя от всего, что могло посягнуть на ее прошлое, настоящее и будущее, и, словно устрица, создала вокруг себя непроницаемую оболочку, защищавшую нежное нутро. Так Шура готовилась к следующему этапу своей жизни, однако она и представить себе не могла, что готовит ей судьба.

Снова наступила весна, приближался день рождения Шуры. И опять она жила в предвкушении чуда. Люсия настаивала на вечеринке, однако Шура подумывала выкроить время и съездить к братьям в Ниццу, хотя не знала, получится ли.

В тот день, как раз, когда Шура собиралась выйти из дома по делам, в квартире раздался телефонный звонок.

– Алло?

– Доброе утро, Александра Верженская! – От знакомого голоса перехватило дыхание. Она нервно сглотнула.

– Гриша Семенович? Какой сюрприз! – Несмотря на то что Шура не знала, хорошие или плохие новости несет этот звонок, сердце ее забилось в предвкушении.

– Извините за то, что долго не звонил вам.

Ровный, спокойный голос Гриши внушал надежду.

– Я очень переживала.

– Я был за границей, Александра.

– С возвращением!

– Спасибо. И да, я вернулся с хорошими новостями.

Шура вцепилась в телефонную трубку. Ноги дрожали, ей нужно было присесть. Однако она продолжала стоять.

– Скоро начнется процедура оформления выезда для Кати, – уверенно сказал Гриша.

Шуре хотелось закричать от радости, но она лишь подняла голову, дабы спрятать слезы, и мысленно поблагодарила Бога.

– Очень… большое спасибо, – только и сумела пробормотать она.

Ее загадочный друг, казалось, понимал состояние, в котором она находилась.