Шура. Париж 1924 – 1926

Кухня находилась в лучшем состоянии, чем ванная, однако и она растеряла былую роскошь. Женщина направилась к плите, перепачканной жженым маслом и остатками пищи. Брезгливо открыв навесной шкаф, женщина заглянула туда в поисках подходящей посуды. Несмотря на то что этой кухней пользовались все жильцы этажа, Екатерина Николаевна все же чувствовала себя неловко, вторгаясь в чужое пространство. В шкафу не нашлось ни кастрюли, ни кофейника. Внезапно в дальнем углу кухни кто-то шевельнулся. У большого шкафа стояла какая-то женщина, одетая в грубое бесформенное платье и жилет.

– Здравствуй, – сказала незнакомка. – Ты новенькая.

Екатерина Николаевна никак не могла привыкнуть к лаконичной и бесцеремонной манере общения этих людей. Она не понимала, почему равенство обязательно должно было приравниваться к грубости, а поэтому просто коротко поздоровалась в ответ.

– Лучше даже не пытайся пользоваться этой плитой. Ты никогда не дождешься своей очереди.

– Но она же общая…

– Да-да, все так говорят. Но это не так. Лучше поставь себе в комнату спиртовую горелку и готовь там.

В это время на кухню зашла женщина, которую Екатерина Николаевна уже видела раньше, – та самая, что украдкой несла картошку и хлеб.

– Проходи, проходи, – сказала ей первая женщина. – Эта только переехала, она не чужая. – Повернувшись к Екатерине Николаевне, она спросила: – Как тебя зовут?

– Верженская…

– Товарищ Верженская только переехала, – продолжила она. – Я объясняю ей, как тут все заведено.

Вторая женщина протянула первой часть картошки и хлеба.

– У тебя полчаса на готовку, – сказала первая.

И, пока вторая, с остатками картошки, направилась к плите, первая снова удобно устроилась в углу. Екатерина Николаевна поняла, что если ей захочется воспользоваться плитой, то придется платить. Однако она знала, что никогда не согласится иметь дело с этими людьми. Уж лучше она купит себе спиртовую горелку. Когда она выходила из кухни, до нее донеслись слова одной из женщин:

– Знаю я их. Они не общаются с такими, как мы. Скажу тебе честно – она, скорее всего, противница революции. Нужно доложить. У нас могут быть неприятности.

Екатерина Николаевна понимала, насколько осторожно им нужно жить среди подобных людей. Менялись адреса, но не окружение, и ей казалось, что вскоре нужно будет подвергать цензуре не только свои слова, но и мысли.

Завершив уборку, они с Ниной вышли из дома так же тихо и незаметно, как и вошли. Предполагая, что они могут задержаться, Екатерина Николаевна попросила Катю после школы встретиться с ними на работе у Ольги Баркасовой, в библиотеке. Когда они дошли до нужного здания, Катя была уже там, они сидела за столом и делала уроки. Екатерина Николаевна обняла и поцеловала девочку и, оставив с ней Нину, пошла к Ольге.

– Тетя Екатерина! – радостно прошептала Ольга. – Добро пожаловать! Пойдем, я угощу вас чашечкой чая.

– Оля, дорогая, прошу тебя, не нужно. Ты и так нам сегодня сильно помогла.

– Да что вы, тетя! Я просто присмотрела за Катей. Проходите, отдохните.

– Спасибо, Оленька. Но нам нужно поскорее вернуться домой и собрать вещи. Завтра нужно отстоять очереди за дровами и чаем, а сегодня – успеть зайти к Татьяне Петровне. Так что лучше я отвезу девочек домой и пойду к ней.

– Это так мило с вашей стороны. Не каждый человек согласится заботиться о немощном старом друге.

– Ты ведь знаешь, дорогая, твоя мать точь-в-точь такая же. Мы, старшее поколение, немного отличаемся от вас.

– Дело не в вашем поколении, это вы такая, тетя Екатерина. Вы сущий ангел!

– Не оставляй свою работу. – Екатерина Николаевна ласково погладила Ольгу по спине. – Мы забираем Катю и уходим.

– Я провожу вас, – сказала Ольга, поднимаясь из-за рабочего стола.

Екатерина Николаевна заметила, что Ольга хочет что-то ей сказать, но настаивать не стала. Махнув девочкам, они направились к выходу, и, пока Катя собирала вещи, Ольга усадила свою тетю за один из свободных столов.

– Я должна вам это сказать, – быстро прошептала девушка. – Но, пожалуйста, не падайте в обморок. – Увидев выражение лица своей собеседницы, она спешно прибавила: – Пожалуйста, успокойтесь.

– Дорогая Ольга, если ты не скажешь мне все прямо сейчас, мое сердце остановится. Что случилось?

– Пришел ответ на письмо, которое матушка написала Тиночке.

Женщина прикрыла рот рукой, чтобы не закричать. Она попыталась успокоиться, но эмоции были сильнее нее. Слезы навернулись на глаза, и Екатерина Николаевна достала из сумочки платок.

– Ты уверена, Ольга, дорогая? Это точно?

– Уверена. Конечно, письмо было вскрыто и прошло проверку, но это точно оно.

Увидев, как Нина и Катя приближаются к ним, Екатерина Николаевна поспешно вытерла слезы и попыталась собраться, но волнение все еще мешало ее дыханию вернуться в нормальное русло.

– Моя мама не могла написать ей ваш адрес, но думаю, что вы уже можете с ней связаться.

– Как же они пропустили письмо? Я просто не могу в это поверить.

– Я думаю, что они спокойно относятся к вскрытым письмам. Детали мы с вами обсудим позже.

– Как там моя Тинуся? С ней все в порядке? Есть новости о ее братьях и сестрах?