Шут герцога де Лонгвиля

– Не люблю, когда мною распоряжаются, как вещью. Когда не спрашивают моего мнения. И теперь даже если до Лозен окажется красавцем двадцати лет, я не смогу его полюбить. Хотя он далеко не красавец.

– И ему далеко за двадцать. Очень-очень далеко.

– Ты снова прав! Возможно, он понравился моему отцу, видимо, у них есть что-то общее.

– Дурной характер, – бросил юноша.

– Не суди о господах, жалкий лакей! – перебила его Генриетта и продолжала. – Одним словом, я буду являться залогом чьей-то дружбы, сувениром на память, охотничьим трофеем, который один удачливый охотник передает другому.

– И за который получает немалые деньги.

– Не бывает, я знаю, такого, чтобы нельзя было выбраться из западни! – внезапно сама себе сказала баронесса. – Если ничего не останется, я сбегу из замка. Вместе с тобой!

– Благодарю за доверие, госпожа, – поклонился Анри. – И нас сразу же поймают и приведут к вашему отцу.

– Но можно и скрыться!

– А если мы убежим, что подумают о вас в обществе? Побег с любовником?

– Какую чепуху ты мелешь!

– И что за наказание ждет меня после поимки? Нет, благодарю вас за то, что цените мое общество, дорогая госпожа. Но вы думаете только о себе.

– Это ты думаешь лишь о своей шкуре!

– Мне она почему-то дорога, представьте себе! Не ответите, почему?

Баронесса предпочла пропустить мимо ушей слова собеседника.

– Я убегу! – решительно заявила она. – Одна!

– Счастливого пути.

– А ты трус!

– Мне еще жить не надоело. Это тоже, возможно, странно звучит.

– Знаешь ли ты, умник, я тоже хочу жить!

– Так значит, решено. Мы бежим в разные стороны.

– Значит, выход есть!

– Если это вы называете выходом.

– Анри, поклянись, что не оставишь меня!

– Госпожа… – юноша был обескуражен.

Что еще выдумала баронесса?

– Клянись!

– Не буду я ни в чем класться! – молодой человек был готов выйти из себя.

– Вот как? – Генриетта уставилась на него своими огромными глазами.

Этот взгляд действовал на Анри, как удав на кролика.

– Я просто ваш слуга, – неожиданно для себя самого вымолвил юноша. – Повелевайте мною, как вам будет угодно.

– Трус! Несчастный трус!

– Что поделаешь, – Анри развел руками. – Мне от рождения не передали инстинктов благородства, так что прошу меня простить!

– Можешь болтать всё, что тебе вздумается! – сказала Генриетта. – Ты себе все позволяешь, да и я тебя распустила. Ну пожалей меня хотя бы притворно, но так, чтобы я не видела, что ты прикидываешься.

– Хорошо, госпожа. Я вас искренне жалею.

– Болван! Лучше спой мне что-нибудь.

– Старое?

– А что, появилось новое? – оживилась баронесса.

– Ну, приснилось кое-что. Только я сам не берусь объяснять смысла того, что сейчас вам исполню.

– Неси лютню, – приказала Генриетта.

– Слушаюсь, госпожа.

И сегодня баронесса услышала новую песню, в которой не было ни капли смысла. Мотив оказался грустным, и от этого опять на глазах ее выступили слезы.

Госпожа де Жанлис вдруг в очередной раз, но ярче обычного, вспомнила прошлое, детство…

Впереди ничего нельзя было рассмотреть:

– «Начало не прельщало

Завистливых врагов.

И временное жало

Не ведало оков.

Затем пришло сомненье:

Пустой круговорот,

Забывчивое мненье,

Тоскливый рой забот.

Конец казался страшным,

Кровавым и простым;

Посмешищем – несчастным,

Загадочным – слепым.

И завершилась мука,

И грешные уста,

И мрачная порука,

Что наша жизнь – пуста».

– Почему ты прервался? – спросила Генриетта, когда Анри замолчал.

– Потому что я закончил, – тихо ответил молодой человек.

– Но… Тут же нет продолжения! – воскликнула баронесса. – Ты всегда любишь песни с продолжением!

– Я не знаю его.

– Почему? Сочини! Придумай! Для тебя же не существует ничего невозможного, когда ты начинаешь писать стихи.

– Увы, бывает так, что мой рассудок бессилен что-либо сделать.

– Ты стремишься меня огорчить? Не противоречь, не ломайся!

– А чем бы вы хотели завершить эту унылую песенку? – спросил Анри.

– Откуда я знаю, ведь это дело твоих рук.

– Госпожа, продолжения не будет только потому, что после того, что вы уже услышали, ничего нет.

– Как же так?

– На земле уже ничего не происходит. Всё уносится в какой-то другой, мало знакомый мне мир, откуда мы возвращаемся совершенно иными. Мне даже порой кажется, будто я заглядываю в этот мир, но что там на самом деле, как можно существовать за пределами осязаемости, вам никто не скажет. Разве что люди, связанные с колдовством.

– Спасибо, Анри, – подумав, молвила баронесса. – Ты отвлекаешь меня от мыслей от ужасающей действительности.

– Я не преследовал подобной цели, но, если смог вам помочь, рад этому.

– Ценю скромность и находчивость, – сказала Генриетта. – Вижу в тебе преданного друга. Ты отказался поклясться мне в своей верности. Я расцениваю это так, что тебя оскорбило мое сомнение в тебе.

– Не совсем так.

– Я угадала! Прости меня, дорогой мой друг!

– Госпожа, зачем вы просите прощения, я ведь не ровня вам!

– Иногда мне хочется забыть об этой несправедливости.

– Если бы еще знать, что означает «справедливость»? – задумчиво произнес юноша.