Шуттовская рота

– Полагаю, вы правы, – согласился командир, но при этих словах невольно бросил взгляд в сторону выхода из ресторана. – Наверное, я немного нервничаю с тех пор, как напали на Тиффани и Дока, и не вполне уверен, что легионеры всегда советуются со мной, прежде чем во что-то ввязаться, и это вам хорошо известно.

– Не напоминай, Уиллард, – сказала Дженни Хиггинс, слегка поморщившись, и протянула фотографу свой бокал, чтобы тот его заново наполнил. – То есть мы приняли твои извинения и все такое, но не испытывай судьбу. Знаешь, я подозреваю, мы все еще томились бы под стражей, если бы ты не вспомнил, что до вступления на блестящее поприще репортера я ходила в школу медсестер. Кстати, как поживает Гарри?

– Похоже, у него все идет хорошо, – сказал Шутт. – По крайней мере его все труднее становится удержать в горизонтальном положении. К счастью, по-моему, он имеет достойного противника в лице Бикера. И кстати, позволь еще раз поблагодарить тебя за перевязку.

– У меня была практика, но еще лучше я разбираюсь в ушибах, – заметила журналистка. – К слову, если когда-нибудь услышишь, что хоккей на траве – женская забава, – не верь. Он может быть столь же или даже более жестким, чем лакросс – по крайней мере мы в него так играли. – Она помолчала и вопросительно посмотрела на командира. – Может, мне не следует об этом говорить, но осознаешь ли ты, что уже в пятый или шестой раз благодаришь меня за перевязку твоему сержанту?

– Правда? – Шутт нахмурился и потер лоб пальцем. – Извини. Я не хотел повторяться. Кажется, в последнее время я стал немного забывчив. Наверное, слегка устал.

Журналистка и фотограф переглянулись. Хотя они и старались не делать по этому поводу никаких замечаний, невозможно было не заметить глубокие морщинки усталости, прорезавшие лицо Шутта.

– Да ладно. – Командир легионеров пожал плечами и принужденно улыбнулся. – Так вот, а особенно я вам благодарен за готовность немного повременить с репортажем. Я понимаю, насколько важен для вас этот материал.

– Нет, не понимаете, – пробормотал Сидни, отводя глаза и делая глоток из бокала.

Дженни бросила на него сердитый взгляд, потом продолжила беседу.

– Очень мило с твоей стороны, что ты нас благодаришь, – непринужденно сказала она, – но репортеры не такие уж бесчувственные, Уиллард, что бы о нас ни говорили, – по крайней мере хорошие репортеры. Нетрудно понять, что репортаж поставит под угрозу твоих переодетых оперативников, поэтому нет ничего особенного в том, что мы согласны немного повременить.

– Но, Дженни, – осторожно заметил Шутт, – вопреки общему мнению, и я не такой уж бесчувственный. Что вы там сказали, Сидни, – что я не понимаю, насколько важен для вас этот материал?

– Что? – Фотограф удивленно замигал, неожиданно оказавшись в центре внимания. – О… ничего.

Командир легионеров откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки, поочередно переводя взгляд на каждого из собеседников.

– Послушайте, – сказал он. – Я был с вами совершенно откровенен и все вам обоим рассказал – вероятно, даже больше, чем следовало. Так что просьба оказать мне ту же любезность не столь уж велика. Так чего же я не знаю о вашем участии во всей этой истории?

На мгновение за столом установилось неловкое молчание. Затем журналистка пожала плечами.

– Скажи ему, Сидни, – разрешила она.

Фотограф поморщился, потом заговорил.

– Вот уж действительно язык мой – враг мой. Ладно, капитан. То, о чем я так неосторожно упомянул, – это что от этого задания зависит наша дальнейшая работа. Редактор новостей не вполне поверил, что здесь есть что-то интересное, но Дженни давила на него, пока он не согласился послать нас, но с условием: если мы не раскопаем нечто оправдывающее расходы на перелет, то можем вообще не возвращаться, а все положенные нам выплаты и компенсация за увольнение пойдут на возмещение стоимости этой бессмысленной авантюры.

– Почему, Дженни? – спросил Шутт.

– О, он просто довел меня до белого каления, – призналась журналистка. – Представил дело так, словно я выдумала все это с целью заставить службу новостей оплатить нам с Сидни каникулы любви на Лорелее. Я все пыталась убедить его, что это настоящий материал, и… ну, когда он поставил вопрос ребром, я все ему выложила, а то получилось бы, что он был прав с самого начала.

– Интересно, – заметил командир. – Но я хотел спросить, почему ты мне сразу об этом не рассказала?

Дженни пожала плечами:

– Не знаю. Наверное, не хотела, чтобы ты считал себя чем-то нам обязанным. У тебя привычка брать на себя ответственность за всех и вся, Уиллард, и я боялась, как бы не получилось так, будто мы пытаемся сыграть на твоей щедрости… или на чувстве вины.

– Ну, это задание заставило меня немного повзрослеть, – сказал Шутт, и на его лице мелькнула тень улыбки. – Кто-то недавно сказал мне, что считает себя взрослым и способным принимать собственные решения и отвечать за последствия. Так вот, и вас я считаю таковыми. Вы оба заключили сделку и, значит, учли при этом степень риска и возможные потери. Стало быть, это ваше дело, а не мое.

Репортер улыбнулась: