Шуты и скоморохи всех времен и народов

Петр Великий был однажды очень весел на вечере у Апраксина, много насулил разным лицам и деревень, и денег и приказал на другой день приходить за обещанным. Проснувшись поутру, государь вспомнил о своем обещании и много сожалел об этом.

– Что ты призадумался, Алексеич, о чем охаешь? – спросил государя вошедший к нему в кабинет Балакирев.

Император рассказал шуту о своей необдуманной щедрости.

– Только-то, – сказал Балакирев, – а я думал, что и невесть что случилось. Не тужи, Алексеич, положись на меня, я тебя выручу.

Шут вышел из кабинета, вынес несколько палочек и ножичек и сел у дверей.

– Что ты делаешь? – спросили Балакирева пришедшие за получением царских милостей.

– Да вот, заостряю кончики спичек, – отвечал шут.

– Да для чего же это?

– Для того чтобы выколоть глаза тому, кто помянет старое.

Пришедшие догадались, к чему клонилась приведенная Балакиревым пословица, и удалились из дворца.

На одной из вечеринок, где был и сам Петр Великий, какой-то чиновник много хвалился своим умом и знаниями и, имея от природы способность насмехаться над другими, принуждал иногда молчать людей, которые были много достойнее его.

Такое хвастовство чиновника сердило Балакирева; однажды он подошел к говоруну и спросил его:

– Ты, как я вижу, знаешь много и говоришь, как книга, да вот в чем дело: знаешь ли ты, кто тебя умнее?

Подобный вопрос, хотя и был несколько щекотлив для честолюбивого чиновника, однако он отвечал смело:

– Не знаю.

– Худо же тебя батюшка с матушкой учили, – сказал Балакирев, – брат мой, Дормидошка, пустая голова, баран, да еще и я и то умнее тебя.

– Почему же это? – спросил чиновник.

– Потому что мы всех глупее! – Все засмеялись.

Князь Ромодановский принадлежал к числу тех вельмож, которые служили еще царю Алексею Михайловичу.

Император Петр Великий его очень любил, извинял ему все слабости и в шутку называл его князем-кесарем.

Ромодановский любил пышность, требовал полного уважения и почтения к себе и запрещал всем входить на его двор в шапке, а простой народ не смел проходить в шапке даже и мимо.

Сам император, уважая князя, никогда не въезжал в своей одноколке на двор боярина.

Однажды Балакирев вздумал подшутить над князем. Он оделся в русский кафтан, надел на себя заячью шапку и, подошедши к воротам князя, подлез в подворотню и пополз на брюхе по двору. Князь увидев это, приказал схватить его и представить к себе.

Приказание было исполнено.

– Как ты смел не скинуть на моем дворе шапки? – грозно закричал на него Ромодановский.

– У тебя, князь, приказано не ходить в шапке, а я ведь полз.

– Да разве ты не знаешь, бездельник, что сам государь не въезжает ко мне в одноколке?

– Как не знать, да то царь, а я дурак, так тут есть разница: ты передо мною сидишь, а перед царем стоишь.

– Да как ты смел войти?

– О, нет, я и не вошел, князь, а подлез в подворотню и земли твоей не топтал, а помял ее только брюхом. Прикажи-ка, князь, подать медку, так дело будет лучше.

Ромодановский захохотал и исполнил просьбу шута. Однажды князь Меньшиков хотел прибить Балакирева за его шутки и колкости, но тот убежал.

– Хорошо же, мошенник, я справлюсь с тобою порядком, – кричал князь. – Да если ты и жирен, то я костям твоим не дам покою!

На другой день после этого шут пришел к Петру Великому и с печальным лицом сказал государю:

– Батюшка-царь, помилуй!

– Что это значит? – спросил царь.

– Подари мне твою дубинку.

– Изволь, но прежде скажи, для чего?

– А вот для чего. Если я умру, то велю положить ее с собою, а то Данилыч хвалится, что и костям моим не даст покоя. – Государь улыбнулся и обещал подарить Балакиреву дубинку.

На другой день об этом узнали все придворные, и князь Меньшиков стал благосклоннее к Балакиреву.

Известно, что Петр Великий отправлял молодых людей путешествовать в чужие края. Один из таких молодых людей имел большую склонность к живописи. Он удачно сделал копии с некоторых знаменитых картин и привез их в Петербург в надежде их продать за хорошую цену; но в то время в России еще не был развит вкус к изящному, и эти копии никто не покупал.

N. был в отчаянии. Но в то время над Россией парил гений величайшего из монархов, который все предвидел и всегда оказывал помощь всем, кто обращался к нему.

Государь любил во время своих прогулок заходить к различным мастерам и осматривать их работы. Однажды царь зашел и к N. и осмотрел снятые им копии, потом милостиво расспросил его о занятиях. Государь, узнав, что этот молодой художник терпит большую нужду от того, что никто не покупает его картины, очень огорчился и тотчас составил план для пособия художнику… Он приказал ему явиться на другой день в ассамблею и принести туда свои картины. Петр Великий, желая, чтобы общество, собравшееся на ассамблею, повеселилось, назначил Балакирева акционистом для продажи картин.

Спустя несколько минут по своем прибытии на ассамблею государь объявляет собравшимся об аукционе.

Балакирев, одетый в разноцветное платье, становится на стол, и начинается продажа.

Три картины продали за самую ничтожную цену. На четвертую цену набивали, и она осталась за государем за триста рублей.