Шведское огниво. Исторический детектив

– Обратного пути нет. Скорее всего её мать скрывалась и от своей родни. Там ведь все слишком хорошо знали, чья она жена. Забралась в леса за Итиль, сменила имя. Кто она знали очень немногие. Кто-то, наверное, и сейчас знает. Нашли же как-то её в лесной глуши. Значит покоя ей там не будет. Лучше пройти путь, на который она вступила, до конца.

– Что думаешь делать?

– Поговорить с девушкой. Я же не повелитель, который привык решать судьбы людей, их не спрося. Потом посмотрим.

– Я сказал, Сулейману, чтобы он ехал утром, – вспомнил Злат, – Скорее всего, он меня послушал. Сейчас ещё сидит в Сарае. Может передать с ним этот перстень Могул-Буге?

Туртас думал совсем недолго. Потом решительно мотнул головой:

– Нет! Не будем спешить. Пусть пока всё остаётся, как есть. Просто я переберусь жить сюда. Поселюсь на этом постоялом дворе. До хижины Бахрама отсюда недалеко, буду ходить кормить голубей. И буду ждать. Знаешь, что главное на соколиной охоте? Нужно выпустить птицу вовремя. Ни раньше, ни позже.

Вернулся Сарабай. Он подошёл к очагу и протянул руки к огню:

– Туман идёт с реки. К полуночи всё будет, как в молоке. Бр-р-р! Да что же это такое? Пламя еле теплиться! Эй! Дров принесите! – он сердито закрутил головой, – Тулуп тоже не принесли до сих пор?

– Я же не прямо сейчас собираюсь завалиться на лавку, – примирительно отозвался наиб, – Тем более гусь ждёт.

– Ба! – продолжал удивляться хозяин, – К нему даже не притронулись. Что на вас нашло? Вы какие-то будто не свои? Или вам, как вельможным эмирам, нужен разрезатель мяса?

Он немедленно перешёл от слов к делу, оторвав от гуся обе ноги и протянув одну Злату, другую Туртасу.

– Налетай, молодой господин! – обратился к Илгизару, – Отрывай ближе к хвосту, там пожирней. Совсем остывает уже, – добавил с осуждением.

Злат слышал, как за его спиной вошла Юксудыр и стала подкладывать поленья в огонь. На этот раз они с Илгизаром старались изо всех сил не обращать на неё внимания.

– Опять кто-то приехал, – насторожился Туртас.

– Путник, наверное припозднился на большой дороге, – беспечно отозвался Сарабай, – не успел в Сарай засветло. А сейчас тумана испугался. Вот и свернул на постоялый двор.

– Добрый человек не станет в эту пору под дождём слоняться по большой дороге, – возразил наиб.

Дверь отворилась и на пороге показался промокший Касриэль.

– Что случилось? – испугался Злат.

– А ты не знаешь? – удивился меняла, – два дня я сидел на этом постоялом дворе, да ещё не один. Ел, пил от пуза. С собой еды набрал. Ещё и за беспокойство должен остался. Что думает про меня гостеприимный хозяин?

– Ты деньги что ли привёз? – изумлению Злата не было предела, – Ночь на дворе. Дождь, туман ложится. До утра не мог подождать?

– Я ведь меняла, – наставительно произнёс Касриэль, протягивая Сарабаю увесистый кошель, – Потому люблю, чтобы с долгами был порядок. Слышал старую притчу про евреев-должников?

– Ты садись к столу, брат, – прервал его хозяин, стаскивая с Касриэля плащ, – Промок весь. Юксудыр! Скажи пусть из погреба вина достанут! Самого лучшего. Которое из Крыма!

– Не трудись, девица, – остановил её меняла. – Я как раз больше мёд люблю. Это у меня с детства. В Багдаде мёд дорогое лакомство, не то что в Сарае. Так вот. Притча. Спят на соседних лавках два еврея. Один кряхтит, ворочается, стонет, спать никому не даёт. Наконец его сосед не выдерживает: «Ей, Моисей, что тебя так мучит?». «Должен Аврааму пять динаров,» – кивает тот на дверь. «Нашёл о чём переживать». Подходит к двери, открывает её и кричит: «Эй, Авраам! Моисей тебе твои пять динаров не отдаст!». После чего обращается к соседу: «Спи! Пускай теперь Авраам до утра мучается».

– Слушай! – вспомнил Злат, – У меня в сумке так твоя бутыль и осталась. Которую я собирался в суде показать. Соломон там так всё повернул, что про твоё письмо все и думать забыли.

– Соломон своё дело знает. Потому метит высоко. Есть у него задумка стать экзилархом. Была раньше такая должность при древних персидских царях. Главный иудей. Вроде верховного кади у мусульман. Собственно, когда Узбек Бадр-ад Дин на эту должность поставил и начал Соломон вспоминать седую старину. Многие наши эту его затею одобряют. Разве плохо иметь своего представителя возле самого хана? Только вряд ли из этого что получится. Сильно рассыпаны по улусу иудеи. Да и разные все. За века у многих обычай сильно поменялся, теперь друг на друга косо смотрят. Хуже чем на чужих. Да и что за нужда многим объединяться? Ханская власть и так всех под защитой держит. Никакого притеснения нигде нет. Сам знаешь, как с этим строго. Хоть сегодняшний суд вспомни.

Злат выскочил во двор. Плащ оставил сушиться у очага, а погода никак не располагала к неторопливому прогуливанию. Туман густел, медленно проглатывая дождь. После тёплой комнаты в тёмном сыром дворе было особенно неуютно и хотелось скорее назад, к пылающему очагу. Наиб, походя сунул руку в корыто с овсом, Сарабай не поскупился, насыпал от души. Нащупал в сёдельной сумке бутыль.