Сибилла

— Ни в коем случае нельзя обходить стороной Церковную комиссию, — вставил мистер Тэйпер. — Комиссии и комитеты нужно поддерживать при любом раскладе.

— Кроме того, это припугнет святош, — сказал мистер Тэдпоул. — Если мы устроим ему выступление в Эксетер-Холле^{517}, то всё пройдет гладко, будь это хоть собрание, посвященное проблеме рабства.

— Это непросто, — сказал Тэйпер, — он не должен давать никаких обещаний — даже в отношении права обыска^{518}. И всё-таки мы могли бы подыскать нечто такое, что вызовет бурю эмоций и не затронет никаких законов, что относится исключительно к прошлому, но благодаря своей приобретенной на практике мощи актуально и по сей день. Что вы скажете о памятнике Уилберфорсу или чествовании Кларксона?^{519}

— Из этого может выйти толк, — одобрил мистер Тэдпоул. — А сейчас прогуляйтесь туда-обратно и поддержите боевой дух наших сторонников. Нашепчите им бессмыслицу, в которой можно будет различить некий смысл. Но будьте благоразумны: позаботьтесь о том, чтобы молодцов, верящих, что они станут помощниками государственных министров, было не более полусотни. И поосторожней с титулами. Если вас прижмут — подмигните и приложите палец к губам. Я должен заглянуть сюда, — продолжал мистер Тэдпоул, остановившись у дома герцога Фитц-Аквитанского, — этот джентльмен у меня под особым надзором. Я его уже три года обстряпываю. Вчера получил от него две записки и больше не могу откладывать этот визит. Что самое худшее, он ожидает, что я принесу ему неофициальное уведомление о его назначении в Ирландию, а ведь у него на это примерно столько же шансов, сколько у меня — стать генерал-губернатором Индии. Следует признать, друг мой Тэйпер, наша работа порой рискованна, но не берите в голову: то, что мы делаем с конкретными людьми, Пилю приходится делать с целой нацией, — а потому жаловаться нам не пристало.

Герцог Фитц-Аквитанский мечтал об Ирландии, лорд де Моубрей — об Ордене Подвязки. Лорд Марни, который грезил о придворной должности тайного советника по борзым при конюшем королевского двора^{520}, был убежден: ни у кого из его товарищей нет ни малейшего шанса добиться желаемого — однако верил, что именно ему выдалась прекрасная возможность получить свое, если он использует друзей для собственных целей, — и побуждал герцога и его зятя действовать совместно ради общего блага. И вот по предложению лорда Марни они втроем собрались в доме герцога и самозабвенно обсуждали текущее положение дел как раз в то самое время, когда Тэдпоул и Тэйпер были увлечены занятным и содержательным разговором, отрывок из которого нам удалось подслушать.

— Можете мне поверить, — заявил лорд Марни, — учтивостью мы ничего не добьемся. Если что и правит в Палате лордов, то это явно не учтивость. Что вынуждало нас молчать в течение многих лет? Угрозы, и притом угрозы самые что ни на есть прямолинейные. Нам говорили, что если мы не согласимся всецело и беспрекословно следовать воле и желаниям одного человека, то игра не состоится. Мы поддались; партия была разыграна, и победа осталась за нами. Я вовсе не убежден, будто мы выиграли именно благодаря этой тактике, однако результат налицо; вопрос в том, как же нам поступить теперь? Я считаю, что самое время избавиться от диктатуры. Сейчас во дворце новая хитрость: убедить Ее Величество, что Пиль единственный, кто способен руководить Палатой лордов. Что ж, видимо, самое время разъяснить определенным личностям, что Палата лордов впредь не желает оставаться всего лишь орудием в чьих-то руках. Поверьте мне, храбрый и сплоченный политический фронт встанет им сейчас поперек горла. Мы втроем образуем ядро, и обнаружится масса желающих сплотиться вокруг нас. Я написал Мерисфорду: он вполне созрел. Завтра сюда прибудет лорд Хаунлоу. Пора брать быка за рога. Если мы не будем настойчивы, то великий триумф консерваторов завершится всего-навсего тем, что лучшие должности в королевстве и за его пределами утвердит за собой одно чересчур могущественное семейство.

— О котором даже и не слышали во времена моего отца, — сказал герцог.

— Как и во времена моего, — заметил лорд де Моубрей.

— Им не удастся вот так провести потомков королевских и норманнских кровей, вроде нас, — сказал лорд Марни.

Он произнес эти слова как раз в ту секунду, когда вошел слуга с карточкой; герцог взглянул на нее и изрек:

— Это Тэдпоул; пригласим его войти? Бьюсь об заклад, он нам что-нибудь сообщит. — И, невзирая на серьезный тон их беседы, политическое любопытство (и, возможно, какое-то личное чувство, в котором никто из присутствующих не пожелал признаться) взяло верх, и все единодушно согласились, что мистера Тэдпоула стоит принять.

«Лорд Марни и лорд де Моубрей с герцогом Фитц-Аквитанским, — подумал мистер Тэдпоул, когда его ввели в библиотеку, и окинул трех аристократов взглядом, который натренировался, выслеживая махинации, и мог различить намечающуюся интригу. — Похоже, назревает какое-то дельце, а это, возможно, чревато последствиями. Ну и удачно же я зашел!» — И он приветствовал собравшихся искренней улыбкой.