Сибилла

— Да вы просто героиня, леди Сент-Джулианс! — восхитился герцог Фитц-Аквитанский, у которого перед глазами уже два года маячил пост вице-короля Ирландии, а потому он стал твердым консерватором и доверял сэру Роберту так же, как лорду Стэнли.

— Я пошла на великие жертвы, — сказала леди Сент-Джулианс. — Однажды я поехала к леди Дженни Пустомел^{508} и провела там целую неделю, чтобы заполучить ее полоумного сына и его восемьдесят тысяч в год; лорд Сент-Джулианс отрекомендовал этого юношу в «Уайтсе», и тем не менее виги произвели его в пэры! Разумеется, они пользуются своим общественным влиянием куда больше, чем мы. Тот поступок сэра Тренчарда был тяжким ударом. Потерять голос в такую минуту! Будь у меня хотя бы смутное представление о том, что тогда происходило у него в голове, я бы даже пригласила его в Барроули^{509} на пару дней.

Выдающийся иностранный дипломат прицепился к лорду Марни и ловко выведывал у него, чего стоит ожидать в будущем.

— Но созрел ли плод? — спросил дипломат.

— Плод созреет, когда у нас хватит смелости сорвать его, — заявил лорд Марни. — Только нашим бойцам недостает рвения.

— Неужели вы думаете, что герцог Веллингтон… — Тут дипломат остановился и заглянул в глаза лорду Марни, словно хотел сообщить ему нечто, но не осмеливался произнести вслух.

— А вот и он, — указал лорд Марни. — Он сам ответит на ваш вопрос.

Мимо прошли лорд Делорейн и мистер Ормсби. Дипломат обратился к ним:

— Разве вы не были в Палате?

— Нет, — сказал лорд Делорейн, — но я слышал, что там сейчас жарко. Будут сидеть допоздна.

— Вы думаете… — Дипломат заглянул лорду в глаза.

— Я думаю, что, так или иначе, всё рано или поздно заканчивается.

— А-а! — протянул дипломат.

— Ого! — воскликнул лорд Делорейн, когда они с мистером Ормсби отошли в сторону. — Да я помню этого малого: был каким-то сомнительным атташе в Париже, когда мы еще не враждовали с Монмутом^{510}, а теперь едва ли не посол, лентами и звездами увешан до самого подбородка.

— Единственные звезды, что есть у меня, — скромно сказал мистер Ормсби, — это четыре звезды за индийские акции^{511}.

Объявили о прибытии леди Файербрейс и леди Мод Фитц-Уорен — они только что вернулись из Палаты общин: и дама, и девица были исполнены политического энтузиазма. Леди Файербрейс дала обстоятельный отчет об итогах голосования, который породил множество противоречивых оценок; леди Мод говорила только о выступлении лорда Милфорда, и, судя по тому, как усердно она распространялась на этот счет, могло показаться, что это была важнейшая речь всего вечера; последняя же, напротив, длилась лишь несколько минут, к тому же в полупустом зале ее почти никто не мог разобрать, зато, по выражению леди Мод, «слог у оратора был ну просто замечательный!»

Альфред Маунтчесни и леди Джоан Фитц-Уорен прошли мимо леди Марни, разговаривавшей с лордом Делорейном.

— Так вы думаете, — произнесла леди Марни, — что мистер Маунтчесни уйдет победителем?

Лорд Делорейн покачал головой:

— Эти богатые наследницы никогда не могут так сразу решиться. В бочке меда всегда имеется капелька дегтя.

— И всё равно, — призналась леди Марни, — на ее месте я бы вышла замуж независимо от того, что моему избраннику по душе: мои деньги или мое лицо.

Вскоре после этого гостиная зашевелилась — под приглушенный шум голосов вошло множество джентльменов: в их числе лорд Валентайн, лорд Милфорд, мистер Эгертон, мистер Бернерс, лорд Фитц-Херон, мистер Джермин. Заседание закончилось, были объявлены результаты великого голосования по ямайскому вопросу. Радикалы не поддержали правительство, которое, получив перевес всего в пять голосов, уже успело, однако, известить их о том, что Палата относится к ним с недвусмысленным уважением. Было ясно, что завтра правительство подаст в отставку.

Леди Делорейн, готовая к такому исходу, была спокойна; леди Сент-Джулианс ничего подобного не предвидела и пришла в неистовое волнение от этой ошеломительной победы. К ее ликованию примешивалось смутное, но крайне неприятное ощущение того, что леди Делорейн ее опередила, обо всём договорилась с новым министром, возможно, даже поставила в известность двор. В то же время распаленному воображению этой благородной дамы казалось, будто важные придворные должности, которые она выделила для себя и своего мужа, выскользнули у нее из рук. Мысли о притязаниях, надеждах и интересах ее многочисленных детей заполонили смятенное сознание леди Сент-Джулианс. Что, если Чарльзу Эгремонту достанется место, на которое она прочила Фредерика или Огастеса? Что, если лорд Марни станет шталмейстером?^{512} Или лорд Делорейн снова поедет в Ирландию? В беспокойном волнении уверовала она во все эти несчастья — и, завладев «герцогом», чтобы леди Делорейн не смогла получить в распоряжение его слух, решила как можно скорее добраться до дома, дабы, не медля ни секунды, написать сэру Роберту.

— Вряд ли они уйдут, не назначив хотя бы несколько пэров, — сказал сэр Вавассур Фейербрейс мистеру Джермину.

— Ну почему же, они и так распределили достаточно титулов.