Сибилла

Более двадцати лет прошло с тех пор, как этот вопрос поднимался впервые, и хотя данное разбирательство произвело на лорда де Моубрея впечатление, от которого он за эти годы так и не сумел полностью оправиться, всё же обстоятельства, что возникли со времени последнего слушания, внушили его светлости нравственную, если не законную, уверенность в том, что его больше не потревожат. А обстоятельства были таковы: после смерти отца Уолтера Джерарда лорд де Моубрей вступил в переписку с агентом, тем самым, что предъявлял иск и вел дело йомена, и за кругленькую сумму выкупил у него документы, на которых основывался прецедент. За отсутствием этих бумаг прецедент по большому счету утрачивал свою силу.

Агентом, продавшим свидетельства, был Баптист Хаттон, а деньги, которые он за них выручил, позволили ему обосноваться в столице, продолжить свое обучение, приобрести личную библиотеку и ряд всевозможных коллекций, — иными словами, обеспечили ему то законное поле деятельности, с которым едва ли способен совладать ум без вмешательства капитала, и фактически стали основой его состояния. Много лет спустя лорд де Моубрей распознал Хаттона в преуспевающем парламентском агенте, который часто выступал в суде Палаты лордов и перед Комитетом по привилегиям^{525} и постепенно обеспечил себе непревзойденную репутацию и постоянную практику в делах по правам пэров. Лорд де Моубрей возобновил знакомство с этим успешным человеком: он кланялся Хаттону при каждой встрече и даже советовался с ним относительно титула барона Валенса, который носили старинные семейства Фитц-Уоренов и Моубреев: нынешний граф подумывал о том, чтобы заявить фальшивую претензию на этот титул по линии своей покойной матушки. Таким образом его светлость, невзирая на то, что совсем недавно сделался английским графом, мог бы стать на бумаге бароном эпохи Плантагенетов, благодаря чему в течение будущего столетия завершил бы великую мистификацию своего благородного происхождения. Смерть сына, дальновидно получившего при крещении имя Валенс, несколько охладила пыл лорда де Моубрея, но всё еще существовала весьма доверительная связь, которую он поддерживал с Хаттоном, так что его светлость посчитал, что, прежде чем передать полученное письмо своим адвокатам, желательно обратиться за советом к давнему союзнику.

Именно по этой причине лорд де Моубрей сидел теперь в том же самом кресле, в той же самой библиотеке, что и достопочтенный баронет сэр Вавассур несколько дней тому назад. Мистер Хаттон также расположился за тем же самым столом, с персидским котом по правую руку и породистыми спаниелями, которые лежали на подушках в ногах у хозяина.

Мистер Хаттон протянул руку, взял письмо, о котором только что рассказал ему лорд де Моубрей, и прочел его с огромным вниманием, тщательно взвешивая каждое слово. Превосходно! Впрочем, иначе и быть не могло — ведь это письмо написал лично он, а заверила юридическая фирма, которая была лишь орудием, послушным мановению его властной руки.

— Просто удивительно! — произнес мистер Хаттон.

— Еще бы! — воскликнул лорд де Моубрей.

— И ваша светлость получили это вчера?

— Вчера. Не теряя времени, я сразу связался с вами.

— Джабб и Джинс, — продолжал мистер Хаттон, задумчиво изучая автограф на письме. — Очень солидная фирма.

— Тем более странно, — сказал его светлость.

— Вот именно, — подтвердил Хаттон.

— Солидная фирма едва ли начнет такой процесс без каких-либо видимых оснований, — сказал лорд де Моубрей.

— Едва ли, — согласился Хаттон.

— Так что же за основания это могут быть? — настаивал его светлость.

— Да и действительно! — воскликнул мистер Хаттон. — Мистер Уолтер Джерард без своей родословной — не более чем калиф на час; бьюсь об заклад, он ничего не докажет без документов семьдесят седьмого года.

— Что же, их у него нет, — сказал лорд де Моубрей.

— Разумеется, они в безопасности? — произнес мистер Хаттон.

— Конечно. Я только жалею, что не сжег их вместе с сундуком.

— Если уничтожить эти документы и прочие грамоты о правах на владение, то граф де Моубрей никогда не станет бароном Валенсом, — сказал мистер Хаттон.

— Да какой теперь прок от этих документов? — воскликнул его светлость. — Если мы их предъявим, то можем придать правдоподобие требованиям этого Джерарда.

— Время умерит его притязания, — сказал мистер Хаттон, — и позволит созреть вашим. Вы можете подождать.

— Увы! После смерти моего бедного мальчика…

— Это стало вдвойне важным. Подтвердите свой титул барона, он перейдет к вашей старшей дочери, которая, даже выйдя замуж, сохранит ваше имя. Ваш род продлится — и к тому же облагородится. Семейство Фитц-Уоренов лордов Валенсов не уступит никому в плане древности, а если говорить об общественном положении, то, коль скоро Моубрейский замок принадлежит им, первая же коронация, первое же правительство, в котором будет равенство партий, наверняка обеспечит их графским титулом.

— Это правильный взгляд на ситуацию, — кивнул лорд де Моубрей, — и что же вы посоветуете?