Сибирь и сибиряки. Тайны русских конкистадоров

На троне тогда сидел восемнадцатилетний царь Федор Алексеевич, по молодости лет плохо разбиравшийся в серьезных государственных делах. Однако у него, несомненно, были умные советники, знавшие тонкости освоения Сибири и обладавшие тем самым здоровым цинизмом. Василия Многогрешного за безусловные заслуги не просто амнистировали – произвели в «сыны боярские» и зачислили на военную службу там же, в Красноярске – с солидным жалованьем. И не прогадали – в 1692 году именно Многогрешный возглавил поход против очередных «немирных» татар, вновь нагрянувших с набегом. Отряд у него по тогдашним меркам был сильный: 750 человек казаков и стрельцов, добровольцев из горожан, крестьян и «ясашных инородцев», которым постоянные грабительские набеги с юга тоже надоели хуже горькой редьки. Многогрешный, встретив противника, качественно и быстро его разгромил.

Время текло, как ему и положено. Наступил XVIII век, пышно наименованный в Европе Веком Просвещения (просвещение и в самом деле распространилось широко, но сплошь и рядом последствия оказывались самыми печальными – вроде Великой французской революции, по кровопролитию превосходившей нашу Гражданскую). Как пели в одной известной русской оперетте – «Понемногу меняется мода…».

Мода изменилась резко. Петр I повелел всем сбрить бороды и усы, переодеться в «немецкое» платье да вдобавок ввел массу иностранных терминов, где только возможно (хорошо хоть, крестьян оставил в покое – но за ношение бороды учредили для купцов и прочих «отсталых» горожан немаленький налог).

Судя по тому, что нам известно, Петр искренне полагал: стоит обрезать бороды, надеть европейскую одежду и начать с грехом пополам болтать по-французски, автоматически настанет повсеместное улучшение нравов, многие пороки исчезнут сами собой, в общем, наступит благорастворение воздуха, и все будет «как на Западе» (во время перестройки о том же самом орали невежественные российские интеллигенты, всерьез полагавшие, что довольно будет переименования председателей горсоветов в мэры и «введения» капитализма, чтобы наступила райская жизнь, «как на Западе»).

Петр, к сожалению, не учел весьма существенного обстоятельства: человеческая натура остается неизменной, во что человека ни наряжай. В конце-то концов, когда во второй половине XIX века в Европу вернулась и широко распространилась мода на бороды, французские чиновники и депутаты парламента, вполне себе бородатые, отметились во взятках и денежных аферах, какие порой в России и не снились…

В 1721 году в Петербурге при большом стечении народа, под барабанный бой был повешен на видном месте (в целях наглядной агитации) князь Голицын. Десять лет прослужив губернатором Сибири, он заворовался так, что терпеть это не стало никакой возможности. Насколько мне известно, князь оказался единственным из сибирских воевод и губернаторов, понесшим реальное, да еще столь суровое, наказание. И до него, и после отделывались увольнением с должности либо вовсе уж детским наказанием: переводом на другое место, не столь хлебное и располагавшееся поближе к центральной власти…

Преемников Голицына, как легко догадаться, подобная наглядная агитация ничуть не испугала и жить честно не заставила. В Европе давно было подмечено: количество карманных краж резко подскакивало среди толпы, собравшейся поглазеть, как вешают очередного преступника, в том числе и карманников…

Как писал (пусть и по другому поводу и о другом времени) знаменитый гусар-поэт Денис Давыдов: «Век был бурный, буйный век…» Да уж…

В том самом веселом и буйном XVIII столетии, в первой его половине, отмечен интересный факт, к лихоимству отношения не имевший, зато прекрасно иллюстрировавший сибирскую вольность нравов. Иркутский губернатор на полном серьезе собрался воевать со своим коллегой из Енисейской губернии. То ли помрачение ума от водки, то ли просто крыша поехала, то ли очередной всплеск сибирского вольнолюбия. Впрочем, даже для Сибири это было чересчур: тамошние воеводы предшествующего столетия все же друг с другом не воевали – разве что на «Диком Востоке», как описывалось выше, частенько били друг другу морды казачьи атаманы. В России того времени и вовсе уж дурной фантазией были бы известия о том, что казанский губернатор собрался воевать с астраханским. А вот в Сибири никто особенно и не удивился: мало ли что бывает…

Самое интересное в том, что намерениями дело не ограничилось – нет уж, господа мои, чем бы сибирский народ ни занимался, он в это занятие вкладывает всю душу и немало сил… Собрав некоторое количество вооруженных подчиненных и прихватив пушку, губернатор сущим Наполеоном браво выступил на запад. Правда, Наполеона из него не получилось: век на дворе, как-никак, стоял уже не семнадцатый. Навстречу выступила регулярная воинская часть, губернаторскую рать быстренько остановили, окружили, разоружили, надавали по шеям и настрого велели разбежаться по домам и сидеть там тише мыши. Несостоявшегося Наполеона в старых добрых традициях всего-навсего уволили в отставку. Врачей не вызывали.