Сибирь: счастье за горами

Лесничий с братом выехали на лошадях и к вечеру вернулись с маральим мясом в переметных сумках. Быстро навялили нам мяса на косьбу. И наш табор выступил на покосы. Перебрели реку, прошли по тайге, миновали заброшенную пограничную заставу, вышли к бурной речке, которая впадает в Чулышман. Переправлялись в резиновой лодке на веревке. На высоком ровном берегу этой речки и разбили лагерь. Нина – повариха. Все остальные – косцы. Маралье мясо очень вкусное в супе, каше. Помощник лесничего спит в отдельной палатке. Остальные в большой общей. Мы с Ниной в своей, купленной по дороге сюда в Турочаке. Очень жарко. Косьба трудная. Трава редкая, сухая. Шмыгают змейки порой. Мне на голову села птица. Но хотя бы нет мошкары и комаров. Нет поблизости стоячих вод. Косьба на Байкале – сущий ад. Мошкара одолевает. Но трава там гуще.

У помощника лесничего пистолет.

Приехал лесничий и забрал брата. Говорит, ему необходимо быть на кордоне, с Таней, пока там эти студенты. Все отнеслись с пониманием.

На том берегу блеянье, шум. Прикочевало стадо. Пастухи – тувинцы.

Заканчиваем косьбу. Снова приезжает лесничий. С бурдюками браги. В честь окончания сенокоса будет пир. Нина готовит мясо. И вечером все усаживаются. Лесничий лишь одну кружку осушил и уехал. А остальные продолжают. Веселье разгорается. Вано пляшет. Строитель Коля все зыркает на Нину. Смех, шутки. Затемно мы уходим в свою палатку, укладываемся. А там все продолжается.

Вдруг мы просыпаемся от воплей, беготни. Строитель Коля с рычаньем пробегает мимо нашей палатки, а остальные его ловят. Топот. Земля гудит. Наконец Колю скрутили. Мат утихает. Все.

Ночью по костру, когда все утихомирились, выстрелили с того берега. Пулю утром нашли в золе. «Это пастухи-тувинцы», – сказал помощник лесничего. Но, когда мы переправляемся на тот берег, там уже никого нет. Откочевали. У строителя вид виноватый. Все помятые. У Вано под глазом фингал. Он грустно улыбается.

* * *

На Байкале весной я не смог улететь в Нижнеангарск, в военкомат, когда шел призыв. Погода была нелетной, а ледовая дорога уже стала опасной. Так и получил отсрочку до осени. Сейчас август. Мы на Алтае. Но и здесь призывают в армию. Хотя лесничий и говорит с сумрачной улыбкой, что может и лучше отсидеть, чем служить. Не удивлюсь, если он все-таки сидел. Я-то не собираюсь, пойду служить. А Коля шутит: «Да-да, мы тебя проводим в армию! И будем оберегать твою жену, как истинные евнухи, ага, Вано?» В трезвом виде Коля вполне интеллигентен. Вано лыбится. Куда его Коля, туда и он. Неразлучные. На большой земле у Коли семья. Сюда он прибыл на разведку. Обустроится и всех перевезет.

В конце августа собирается отряд в сторону цивилизации: студенты, сынишка лесничего.

И мы решаем к ним присоединиться. Возвращаемся на запад.

* * *

Утром вышли. Нас сопровождает Таня с лошадью. На лошади студенческие пожитки. Свой рюкзак я несу сам. Нам не предложили погрузить его на лошадь. Переправились через Чулышман и пошли вверх. Тропа петляет среди сосен и лиственниц. На перевале деревья и кусты в тряпочках, как какие-то новогодние елки. Алтайцы делают приношения духам. Мы посмеиваемся. Никто ничего не оставляет. Никто не собирается возвращаться, кроме Тани. Студенты к ней не приедут, они обижены за ее выбор. Выбор пал на младшего длинноволосого смазливого брата лесничего. Это уже всем известно. Крупные глаза будущего металлурга Бориса – он учится во ВТУЗе на пятом курсе – грустны. Но и его дружок – казах Женька – хорош, ехидно напевает: «А я стою, чего-то жду, / А музыка играет и играет. / Безумно я люблю девчонку ту, / Которая меня не замечает. // Остановите музыку, остановите музыку…»

Таня спокойна. Иногда она едет верхом, иногда усаживает сына лесничего. Но скоро я начинаю отставать со своим рюкзаком. Мы с Ниной все чаще отдыхаем одни. Сидим на корнях, слушаем птиц. Наконец кто-то предложил рюкзак погрузить на лошадь. Так и поступаем. Теперь идем вместе.

Вдруг вышли из тайги. Перед нами – простор, степь, за ними горные вершины в снегу. «Уже снег!» – воскликнула студентка. Мы все смотрим туда. Да, белейшие вершины. Такое впечатление, что мы где-то на крыше мира.

По степи идти легче. Дорога набита стадами. Вскоре и видим стадо лошадей. Заметив нас, пастухи не подъезжают, лишь гарцуют, что-то кричат. Мы идем дальше и слышим позади выстрелы. Диковатые ребята. Или у них так принято. Интересно, как Таня будет одна возвращаться?

На ночь подъезжаем к стоянке пастухов. Деревянный обширный дом без окон. Костер разводим прямо внутри на куске железа. Печь разбита. Мы с Ниной расстилаем палатку, раскатываем спальники. Едим хлеб, пьем чай. У нас больше ничего нет. Остальные побогаче, но почему-то не делятся. Да и ладно.

* * *