Сибирская эпопея

Иоганн Гмелин выехал из Петербурга с первыми обозами и побывал в самых отдаленных частях Сибири. Как уже говорилось, пожар в Якутске уничтожил результаты целого года его трудов. После этого ученый побывал на границе с Китаем, открыл первые курганы, на протяжении тысячелетий хранившие следы кочевых цивилизаций, нашел древнейшие рисунки первобытных людей в пещерах Алтая, а также обнаружил удивительные каменные идолы народов Енисея. В 1739 году, после шести лет тяжелейших странствий, Гмелин захотел вернуться в Санкт-Петербург, но поданное им прошение было отклонено. Гмелина настоятельно просили продолжить изыскания. Более того, ему предписывалось готовиться к возможному переезду на Камчатку. Гмелин был неприятно поражен этим решением, ведь Герхард Миллер, с которым он случайно встретился в пути, сообщил, что ему позволили вернуться в Европу. «Не могу выразить, до какой степени эта новость удручила меня, особенно если принять во внимание все прошлые обстоятельства моей жизни»,¹⁷² – жалуется он в своем распухшем дневнике, где обычно не находилось места для изъявления чувств. Гмелин признается, что потерял сон. Возможно, в эти дни он потерял также и доверие к своим петербургским работодателям, свое расположение к ним. Только через три года он наконец получает разрешение отправиться в обратный путь, на запад. Гмелин изнурен пребыванием в Сибири и мечтает вернуться в Германию. Но наступил 1743 год. Ему хотелось уехать из России и, вернувшись в столицу, он уже через несколько месяцев обратился в Академию с составленной по всей форме просьбой об отпуске. Эта просьба была сочтена подозрительной. Как и все члены экспедиции, Иоганн Гмелин подписал бумагу о неразглашении сведений о сделанных им открытиях. Он привез из Сибири огромный гербарий и кипу рукописей, в которых излагались результаты десятилетних неустанных трудов, но не отчитался перед Академией и не опубликовал ни одной статьи. Уж не собирался ли он продать свои достижения на Западе?

Начался мучительный период неопределенности и интриг. Иван (Иоганн) Шумахер, серый кардинал Академии, возвращенный из опалы, уже хорошо понимал, как держать нос по ветру. Для начала он урезал жалованье Гмелина,¹⁷³ которое вызывало завистливый ропот у его коллег по Академии, затем запретил натуралисту покидать Россию. И только в мае 1747 года, после длительных переговоров, Гмелин подписал новый контракт, согласно которому он получил годовой отпуск, по окончании которого он, в соответствии с контрактом, обязан провести в России еще четыре года, чтобы закончить обработку материалов, привезенных из Сибири. Секретарь Академии, желая обезопасить себя на случай неприятностей, заставил двух коллег Гмелина, немца Миллера и русского Ломоносова, других объектов собственной ненависти, письменно поручиться за его возвращение в Россию после отпуска и выполнение работ по контракту.

Иоганн Гмелин уехал в Германию, где поступил профессором медицины в университет Тюбингена – один из самых известных в Европе. Он так и не вернулся в Россию. Разумеется, это навлекло неприятности на его поручителей. Герхард Фридрих Миллер, товарищ Гмелина по сибирской эпопее, который, в отличие от своего соотечественника, всю жизнь верой и правдой служил новой родине, будет расплачиваться за соотечественника-«перебежчика», хоть такого понятия еще и не существовало, глубоким недоверием к себе.

До самой смерти, то есть на протяжении еще 40 лет, Мюллер, ставший Миллером, желая русифицировать свое имя, будет слышать упреки в лукавстве, в том, что у него слишком «немецкий» характер, и даже в русофобии. Особенно часто он терпел нападки со стороны Михаила Ломоносова, который немало шокировал немецкого ученого своим подчеркнутым презрением к нравам Академии и ее строгой иерархии. Так, когда Миллер изложил перед своими учеными коллегами теорию о происхождении русского народа, начальный период истории которого связал со скандинавами, Ломоносов, объединившись с двумя другими молодыми российскими коллегами, способствовал ее осуждению как учения, уничижительного для русских. «Следует в таком деле, – написано в отчете о заседании, – предпочесть мнение природных россиян мнению членов иностранных, и так как по указу Петра Великого велено дела решать по большинству голосов, то диссертация и запрещается».¹⁷⁴