Сибирская эпопея

Обследуя бассейн великой реки при содействии представителей Муравьёва-Амурского, Коллинз не оставлял своей идеи коммерческого судоходства до самого сердца Сибири, но затем его привлек совсем другой проект. Ничто не могло остановить его, ничто его не страшило, разве только идея, что его может опередить какой-нибудь конкурент, еще более дерзкий, чем он. Познакомившись с главным инженером Дмитрием Романовым, одним из специалистов генерал-губернатора, Коллинз поначалу заинтересовался его планом: проложить через эти еще девственные земли железную дорогу, которая соединила бы напрямую тихоокеанское побережье с нижним течением Амура, что позволило бы избежать устья с его коварными песчаными мелями. По своему обыкновению американец тут же взглянул на дело шире: а что если соединить Амур еще и с Байкалом? «Дорогу следует довести до Иркутска, откуда будет производиться вся сибирская торговля, что сделает Иркутск великим городом, которым он по справедливости должен стать, центром и столицей не только Восточной Сибири, но и Северной Азии»,¹⁶⁶ – написал Коллинз своему партнеру Муравьёву. Но, несмотря на активную поддержку генерал-губернатора, употребившего все свое влияние в Петербурге, тогда этот проект так и не воплотился в жизнь. Сибирский комитет встретил его в штыки. Как отмечалось в протоколе секретного заседания, состоявшегося 22 апреля 1857 года, подобная затея могла спровоцировать негативную реакцию китайских соседей. В особенности же «это поставит внутренние интересы восточной части Сибирского края в зависимость не от метрополии, как это до сих пор было, но от иностранцев и в особенности от североамериканцев».¹⁶⁷ Итак, категорический отказ. При этом мотивы решения следовало хранить в строжайшей тайне, а Муравьёву поручили «объявить Коллинзу в самых учтивых и лестных выражениях, что правительство нашло предложение его преждевременным».¹⁶⁸ Слишком рано, слишком дорого, слишком рискованно: проект Романова и Коллинза стал предвестником Транссибирской магистрали, о чем оба автора даже и не подозревали.

Что ж, у инженера Дмитрия Романова были припасены другие сумасшедшие идеи для посетившего его Коллинза. Одна из них вылилась в скором времени в невероятное предприятие. Межконтинентальная телеграфная связь! Телеграфная линия, которая позволила бы Сибири сообщаться с Америкой. Романов уже развивал эту идею в ряде столичных периодических изданий. В Европе и США прокладка телеграфных кабельных линий велась тогда полным ходом. Не прошло еще и 20 лет с того, как Сэмюэль Морзе запатентовал свое изобретение, но оно уже революционизировало торговлю и совершило переворот в военном деле, особенно во время Гражданской войны, которая угрожала США. В России сеть континентальной телеграфной связи только что преодолела символическую границу Урала. Сибирь же, включая и ее столицу, соединялась с центром все еще при помощи конной почты. На недавно присоединенных землях Приамурья инженер Романов уже провел телеграфную линию, позволявшую первым основанным там городам сообщаться друг с другом. Однако его проект «русско-американского международного телеграфа» открывал совершенно другие горизонты. Дмитрий Романов предлагал ни много ни мало завершить сеть, связав одновременно Россию с Сибирью и Сибирь с Америкой. Чистое безумие! Ибо уровень техники в то время не позволял преодолевать столь широких водных пространств, как Тихий океан. Чтобы осуществить эту идею, следовало протянуть линию из Калифорнии в Британскую Колумбию, а оттуда на Аляску, пересечь Берингов пролив и двигаться на юг, к устью Амура, повторяя извивы сибирского побережья, которое оставалось еще по большей части неисследованным. Проекты именно такого рода были по душе Коллинзу.