Сибирская сага. Афанасий Бейтон

– Видите ли, Альфред. Мой отъезд из дома был не самым одобряемым поступком (я Вам говорил, что мне прочили духовную карьеру, которая меня не особенно вдохновляла). Потому рассчитывать в жизни на помощь родных, даже братьев, мне не приходится. Практически, я отлучен от семейства. Чтобы занять подобающее мне от рождения место в мире (или хотя бы при Бранденбургском дворе), мне нужны не просто деньги, но много денег.

– Я понимаю, в Сибири жалование больше.

– Увы, Альфред, не понимаете. То, что мне вместо двенадцати рублей будут платить двадцать, и даже то, что я смогу их почти все откладывать, мне не достаточно. Мне нужно несколько тысяч рублей. Чтобы вернуться победителем, я должен иметь свои владения, выезд, дом.

– Тогда я действительно не понимаю.

– Дело не в жаловании, хотя оно тоже пойдет на пользу моему плану. Дело в мехах.

– В чем?

– В мехах. В выделанных шкурках соболей, куниц и прочих пушных зверьков, которые водятся в этих землях. Этот товар, как перец или драгоценные камни, находит сбыт на любых рынках. И стоит он очень не дешево. Там, в Европе. Формально, по принятому закону, все меха – собственность монарха, которая должна поступать в казну. Но в России действует не столько закон, сколько обычай. По обычаю же все иначе: едва не половина русских мехов, которые продаются на европейских рынках, идут в обход казны. Будучи близок к власти, я смогу принять участи в этом процессе. Я много думал, говорил со знающими людьми. Это – дело верное.

– Но, Отто, дорогой друг, как это соотносится с честью офицера и дворянина? Мне казалось, что путь к достойному богатству – шпага и честь, предложенные монарху. Разве нет?

– Альфред, не стройте из себя оскорбленную невинность. И в России, и в Европе большие деньги зарабатывают одинаково. Как говорили древние: деньги не пахнут. Тем более, я не собираюсь никого грабить на большой дороге. От торговли воротят нос те, кто живет в шикарных замках с собственными полями вокруг. Или несчастные бедняки, которым обитатели замков смогли заморочить голову. У меня есть цель. И я ее достигну. Вы против?

– Отнюдь. Я не знаю. Это не вполне соответствует моим представлениям. Но…

– Так, может быть, стоит поменять представления? – рассмеялся Отто. – А лучше просто пропустить по бокальчику вина…

Бейтон долго думал о сказанном Отто. Большие деньги. Это соблазн. Большой соблазн. Бейтон представил себе возвращение в Пруссию. Не домой, конечно. К примеру, свою жизнь в Берлине, где доводилось бывать еще в детстве. Он, в шикарном камзоле, на прекрасном арабском скакуне, подъезжает к новому дому, взбегает по изящной лестнице на крыльцо, в свой – свой! – собственный дом-дворец. Его встречает старый, преданный слуга и… Арина.

Странно. Он не собирался пускать ее в свои мечты. Тем более, мечты не особенно благородные. А ведь попала. Нет. Богатство – вещь хорошая, кто бы спорил. Но ему хочется чего-то большего. Отто должен доказать себе и родне, что он был прав в своем выборе, может быть, отомстить им. Он жаждет вернуться ко двору курфюрста; для него это важно. И не просто важно: это – главная цель. А у самого Бейтона? У Бейтона есть такая цель? Не знаю. Богатство, почет? Нет! Слава? Да. Но не только. А что еще?.. Эх, не простая это работа – думать.

За всеми этими – полезными и не очень – занятиями для тела и души пролетел остаток зимы, вскрылась река. На шести стругах, больших палубных кораблях с парусом и раскатами для установки пушек, воевода и все его ближние и дальние люди отправились в Нижний Новгород. Там особенно не задержались. Уже и лето подходило. Поплыли наверх по Волге, потом по ее притоку Каме до городка Соль-Камская. Места те были не особо обжитые, но и пустыми их не назовешь. То там, то здесь попадались деревеньки или татарские шатры из шкур животных, которые назывались юрты.

Городок Соль-Камская был немалый. Кузни и соляные варницы теснились по его окраинам. Самым большим зданием была государева таможня, близ которой располагались постоялые дворы. Острог был хоть и деревянный, а крепкий. В Соль-Камском городке пришлось задержаться на несколько дней. С кораблей перегружали на телеги пожитки, оружие и всякие нужные в дороге вещи. Дальше путь предстоял посуху через Большой Камень – горы, еще именуемые Уралом. За Уралом и начиналась Сибирь.

Хоть и невысоки горы, хоть и не первый год проложена дорога, а идти было непросто. То вверх, то вниз, между невысокими холмами, именуемыми здесь сопками, шел караван. Сопки были покрыты густым лесом, стеной стоявшим вдоль дороги. Редкие прогалины и поляны зарастали кустарником. Для всяких разбойных дел – места лучше не найти.