Сибирская сага. Афанасий Бейтон

Вот уже год, как прежний казачий голова со всеми домочадцами убыл на родину. С тех пор дом и стоял пустым, только что топили зимой, чтобы сгнил да не покосился. И на том спасибо. Вещей было совсем немного: лавки, столы, печи. В одной комнате стояла огромная кровать из темного дерева. Вот, пожалуй, и все. Какие-то вещи Бейтон и его присные захватили с собой, что-то успели прикупить в Енисейске, но уюта пока не было. Хотя дядька, нянька и сыновья постарались как-то прибрать дом к приходу хозяина: на стенах в трапезной повесили куски ткани, расставили образа в красном углу. В комнаты занесли сундуки с одеждой и всякими нужными вещицами, а на столе даже какая-то стряпня ждала усталого голову и его друга. Новых слуг накормили в людской. Наскоро перекусив, Федор поспешил домой, Бейтон же остался один. Наконец, впервые с того момента, как он спустился со струга, появилось время подумать.

Итак, с казаками отношения если не выстроились, то близки к тому. Нужно как-то выстроить отношения с воеводой. Да, с родичем и другом Бутурлиным было намного проще. Хотя этот князь тоже, кажется, человек неплохой. Посмотрим. Важно гарантировать ему, что все государевы наказы будут выполнены, да и его интересы забыты не будут (еще вчера казачьими старшинами были ему переданы княжьи поминки из собольих шкурок и монет). А к казачкам ему лезть не след. Здесь они – власть. Коли две власти тягаться начнут, то всем плохо будет.

Бейтон долго рассуждал, прикидывал, как и уважение к воеводе проявить, и убедить его в дела казачьи не вмешиваться. Так ничего особого и не придумав, улегся спать в русской надежде, что утро вечера мудренее. Утром, встав пораньше, он вызвал трех казаков, прибывших с ним, перегрузил в окованный медью сундук меха и монеты, водрузил все это на телегу и поехал в сопровождении верховых казачков в острог.

В остроге он был впервые и многому удивился. Стена была старая, в нескольких местах прогнившая. Проломы-проезды были не только в проезжих башнях, но и прямо в стенах. Закрывались они на ночь некрепкими запорами – от воров поможет, а от набега не спасет. Зато дома в остроге были богатыми, а воеводские палаты и вовсе напоминали самые лучшие дома в столице. Самыми мощными зданиями были тюрьма, склады и приказная изба. Хороша была церковь: деревянная, рубленая домина, но с куполом и крестом, крытым золотом. Да, опасности здесь не ждали. А может, верили, что удаль защитников поможет отбиться.

Воеводские палаты окружал столь мощный забор, что они казались еще одной малой крепостью внутри острога. У ворот стояли двое стрельцов. Узнав Бейтона, они пропустили его внутрь. Отдав лошадей воеводской челяди, он, в сопровождении казака, который нес сундук с поминками, быстро поднялся по лестнице и вошел в дом. Слуга проводил его по длинному коридору и указал на дверь, за которой, видимо, находился владыка Енисейского разряда.

Бейтон приоткрыл дверь.

– Дозволишь войти, воевода-князь?

– А, Афанасий (опять про отчество запамятовал)? Заходи.

– По здорову ли воевода?

– Божьей милостью. Что у тебя?

– Проверил я казачков местных, отписку принес и доклад свой.

– Это молодец! Не бездельничал, а службу служил. Ну, проходи, садись.

Бейтон вошел в горницу. Князь – хоть и дома, а в богатом кафтане, не в горничной рубахе – сидел на высоком стуле с резной спинкой. Трон, а не стул, – пронеслось в голове у Бейтона. На столе, накрытом алой скатертью, стоял стеклянный графин с вином и серебряный кубок, были разложены многочисленные бумаги – видимо, челобитные и отписки, накопившиеся со времени отбытия прежнего воеводы. Сбоку от стола стояла лавка. На нее и присел казачий голова. Подал с поклоном в протянутую руку воеводы свои бумаги. Воевода опустил уже покрасневшие от многочасового чтения глаза в них.

Читал отписку Щербатов внимательно и въедливо. Часто прерывался, задавая вопросы Бейтону, уточняя что-то, а под конец чтения даже порой хваля своего помощника.

– Смотри ж ты, – подивился он. – Уже и жалование рассчитал казачкам. Это правильно. Кто слуг своих боевых не кормит – победы не добьется. И то, что учить их будешь – это правильно.

– Они, воевода-батюшка, люди боевые. Только умения им маловато. Вот выйдет обучить, тогда они будут силой изрядной.

– А не выйдет ли так, что эта сила против нас же и пойдет?

– Не должно, князь! Главное, их делом занять. А я уж им работу придумаю, чтоб дурные мысли в голову не шли.

– Это верно, Афанасий Иванович (вспомнил-таки)! Давай, делай дело. Не зря Бутурлин тебя хвалил, – усмехнулся воевода.

– А казачки в знак уважения и почтения передали со мной дары, – в тон ему отвечал Бейтон. – Прикажите внести.

– Вели, – полюбопытствовал воевода.

Бейтон кликнул казака. Тот внес сундук. Князь долго рассматривал мягкую рухлядь, смотрел на монеты.

– Что ж, передай казачкам мою благодарность. Пусть государю и мне служат правдой. Да, скажи дьяку, чтобы выписал из хлебного амбара хлебное жалование. Поминки передай моему управляющему, – воевода усмехнулся. – Что? Думал, как воеводу уговорить, чтоб не сориться с казачками?