Сибирская сага. Афанасий Бейтон

Плавание против ожиданий прошло довольно скучно. Они долго шли вдоль изрезанных берегов. Опытные мореходы из Архангельска вели корабль не то чтобы совсем ровно, но без особых происшествий. Чужие корабли не показывались. Больших штормов тоже не случалось. И хотя младший из погодков, Иван, переносил качку плохо, в конце концов притерпелся и он. Федор же пока был на руках няньки и скорее всего даже не понял, что в его жизни что-то изменилось.

Дорогою воевода подробно разъяснил Бейтону его обязанности. Последних (как и прав у головы) было много. Именно он отвечал за верность списков «приказа», который с новыми бойцами составит пять сотен, раздавал хлебное и денежное жалование казакам, отвечал не только за их подготовку, но и за благонравие. Еще выступал судьей и поручителем в случае споров между казаками, обеспечивал «прибор», то есть поверстание в казаки новых людей. Именно он по приказу воеводы должен был возглавлять походы на немирные народы… Дел много. Хотя – за исключением суда и раздачи жалования – дела привычные и понятные.

К высокому енисейскому острогу на берегу подходили в августе, на самом исходе короткого лета. Из Спасо-Преображенского монастыря на другой стороне от острога, из каменной церкви Введения Богородицы во храм над рекой разливался колокольный звон. Дома, разбросанные группками по десятку строений, лепились вокруг острога, где ни попадя. Как таковые улицы были только близ острожных стен. Может, от этого, а может, потому, что уже больше месяца они видели только безлюдные берега и малые остроги, город показался Бейтону огромным.

На пристани их караван встречал городской голова, представившийся как Николай сын Дементьев. Воевода князь Барятинский отбыл уже больше года назад; с ним убыл на родину, по Архангельск, и последний казачий голова Андрей Васильев сын Строганов; все это время казаки и жители города жили «своим умом», подчиняясь только своим старостам и атаманам – вот что Бейтон узнал прямо на пристани из доклада князю Щербатову. Воевода и присные проследовали в острог, в воеводские палаты. Бейтон и прибывшие с ним стрельцы и казаки остались у реки. Под их присмотром груз со стругов был сопровожден в хлебный государев амбар. Потом Бейтон осмотрел построенные за счет казны дома, где должны разместиться прибывшие с ним воины. Разместив всех, он, наконец, смог проехать в дом казачьего головы, где уже располагались дети и слуги. Дом – большой, в два этажа – находился близ острога. Он был просторен и удобен, располагал для отдыха.

Но отдыхать подполковнику не довелось – дел было еще слишком много. Наскоро поев, он послал гонца по казачьим старшинам, приглашая их к себе. Бейтон приготовил к их приходу несколько бутылок дорогого итальянского вина, литовских копченостей, местных яств и разносолов – он помнил, что еще в Томске хороший разговор бывал только при хорошей выпивке и закуске. К вечеру к дому нового казачьего головы собрались сотники енисейских казаков, два сына боярских енисейского острога и два ватажных атамана. Бейтон многого ожидал от этой встречи, но не того, что получилось: одним из сотников енисейских городовых казаков оказался… Федор Медведев, поверстанный в дети боярские! Это была, пожалуй, самая большая радость за все время со дня бегства из Вены.

Как и прежде огромный, хотя и поседевший, Федор застыл, едва увидев на крыльце нового казачьего голову. Столь же ошарашенное выражение лица было и у самого Бейтона. Наконец, осознав, что им не мерещится, друзья кинулись навстречу. Федор схватил в охапку друга, сжал его так, что, казалось, был слышен треск костей.

– Афанасий… Альфред, друг ты мой! Вот так судьба свела!

– Федор! – все еще не веря себе, проговорил Бейтон, освобождаясь из объятий гиганта.

Вопросов было много – слишком долго друзья не виделись. Но следом уже шли оставшиеся казачьи старшины. Бейтону пришлось отложить разговор до вечера. Гости (к ним присоединился стрелецкий сотник и прапорщик рейтаров), пришедшие вместе с воеводой, чинно расселись в горнице, едва убранной и приготовленной к приему. Входящие уселись очень предсказуемо: с одной стороны стола сели енисейские казаки, с другой стороны – московские люди. Федор и Бейтон – посередине. Над столом стояла напряженная тишина. Не случайно столько оружия и оружных людей вез с собой воевода: в Енисейске пришлых не любили. Ситуацию нужно было как-то разрешить.

Дядька Ивана и Якова, произведенный ради такого случая в стольники, по приказу Бейтона принес изрядную бутыль вина, а хозяин сам разлил ее по чашам собравшихся казацких и стрелецких старшин. В этот момент встал Федор:

– Почтенные старшины! Я хочу выпить за моего давнего друга. Нет, брата – Афанасия Ивановича! Он помог мне в трудную годину, оборонил томский острог от киргизов, своей крови ради людей не жалел!