Сибирская сага. Афанасий Бейтон

Было и еще одно. Когда Бейтон приехал в Троицкое, его встречали на крыльце три испуганных и заплаканных мальчика, его дети. Дети Арины. Старший, Андрейка, которому уже минуло тринадцать лет, старался держаться по-взрослому. Но глаза были красные, зареванные, а детское еще лицо выражало боль и обиду гораздо сильнее, чем ему хотелось бы. Младшие хлюпали носами. Кормилица, стоящая рядом с мальцами, держала на руках куль с недавно рожденным Федором. Они – живая память об Арине, ее кровь… Бейтон, вместо того, чтобы, как планировал, сразу рвануться к могилке, подошел к детям. Обнял каждого, одарил. Взял на руки куль с Федором. Поглядел на маленькое личико, где уже угадывались черты матери. Он нужен им. Какой уж тут монастырь?

Так и прожил он едва не полгода между миром и схимой, не решаясь уйти и не имея сил жить дальше, как жил. Самым невыносимым временем были вечера, когда дом засыпал, а подполковник оставался один на один со своей бедой. Он целые ночи напролет, как призрак, бродил по уснувшему дому, думая, думая, думая о той, кто навсегда исчезла из этого мира. В одну из таких ночей он вспомнил свою шутку, что единственный монастырь, который подошел бы ему – это Сибирь. Следом перед глазами возникла комната с умирающим Отто. Вспомнились его последние слова о той же Сибири…

В самом деле, разве это не выход? Эта мысль вдруг захватила его, стала для Бейтона столь пленительной, что уже не покидала ни на миг. План сложился очень скоро: поехать в отдаленный острог в Сибири, там затеряться в бескрайних таежных просторах, найти покой. Поскольку кроме ежедневных бесед и занятий с детьми других забот у него не оказалось, реализация плана стала продвигаться довольно быстро. Пользуясь относительной свободой (запрет был только на посещение столицы), Бейтон посетил Бутурлина. поделился с ним своей задумкой. И хотя одобрения не встретил, но помощь получил. Бутурлин списался со своими знакомцами. Один из них, князь Константин Осипович Щербатов, сын боярина Осипа Щербатова, направлялся вместо старого князя Барятинского на воеводство в Енисейский острог, который теперь был разрядным городом.

Бейтон подал челобитную на имя государя всея Великия, Белая и Малая Руси с просьбой о переводе в Сибирь. Его покровитель обещал позаботиться о московском доме и подмосковных деревеньках, предлагал оставить с ним детей. Но Бейтон решил, что они должны быть с ним. И вскоре Бейтон с детьми, нянькой, дядькой и десятком казаков уже ехал с воеводским поездом. Ехал он в качестве казачьего головы Енисейского разряда. Должность немалая, хотя и не вполне офицерская. Под его началом – городовые казаки, получающие хлебное и иное жалование от казны. Стрельцы и немногочисленные солдаты ему не подчиняются. Не вполне подчиняются ему и казаки Красноярского и Иркутского острогов – у них свое начальство, хотя формально – он старший.

Но Бейтон знал, что в Сибири формальное старшинство значит немного. Признаются личная слава да удаль, добытый в бою авторитет. Он уехал из Томска, бывшего тогда разрядной столицей, уже почти четырнадцать лет как. Небось, слава-то его и позабылась. Да и сам он сильно отличается от себя молодого. Опыта, конечно, прибавилось, да сил поменьше стало. Хочешь ты или нет, а к пятидесяти идет. Короткий бой у молодого противника он, пожалуй, выиграет. А вот в длинной схватке… результат не очевиден.

Отношения с воеводой – точнее, отсутствие каких-либо отношений – Бейтона вполне устраивали. Хотя он о Щербатове слышал; да и тот слышал о Бейтоне. Общаться с людьми будущему казачьему голове было еще трудно. Большую часть времени он проводил возле возка с сыновьями. Впрочем, старший сын ехал уже верхом вместе с отцом. Воевода, видимо, знал о постигшем его горе, потому относился к отстраненности своего головы спокойно. Но постепенно дорога захватила Бейтона – не стерла, но немного отодвинула постоянную ноющую боль потери. Он стал оглядываться.

Сразу несколько вещей удивили его. При первом путешествии в Сибирь с ними ехало довольно много попутчиков: купцов, служилых людей и даже офицеров, следующих в другие крепости. Довольно много челяди вез с собой и сам воевода. В этот раз челяди с воеводой ехало совсем немного, да и те больше мужики с оружием – видимо, в прошлом солдаты или боевые холопы. Поезд сопровождали до сотни солдат, не менее полусотни рейтар, больше двух сотен вооруженных бойцов. По сибирскому малолюдью – сила великая. Да и вооружены они были выше всяких похвал. Кроме новых мушкетов, пик, сабель и всего к ним положенного, многие имели штуцеры с повышенной дальнобойностью. В обозе с ними везли четыре пушки, запас зелья. С такой силищей Енисейск на шпагу взять можно, а не ехать управлять по государеву указу.