Сибирская сага. Афанасий Бейтон

– Было дело, – ошарашено проговорил Бейтон.

– Не бойся, Афанасий Иванович, воеводы тоже разные бывают. Бывают и умные воеводы, которые ни себе, ни людям не враги, – воевода и совсем развеселился, глядя на физиономию своего подчиненного. – Ну, ступай, голова. У меня еще дел много.

Бейтон откланялся и вышел. Что ж, это, конечно, не родич и друг Бутурлин. Но с таким воеводой тоже можно ладить. С легким сердцем он покидал дом воеводы, направляясь в приказную избу. Почти играючи он добился распоряжения дьяка о выдаче хлебного жалования. Отправил казака за старшинами. Организовал выдачу жалования по описи. Солнце еще стояло в зените, когда это дело было завершено. Когда, наконец, старшины с присными удалились, Федор зазвал Бейтона к себе.

Федор тоже жил близ острога, что в Енисейске было показателем уважаемого человека. Дом, хоть и в один этаж, но немалый, ухоженный. Все, что делает жизнь человека приятной и в Сибири, здесь было: рубленая баня, коптильня для рыбы и мяса, птичник, многочисленные кладовые. По двору носились две малые девки в цветастых сарафанах.

– Дочки, – ласково кивнул на них Федор.

Увидев отца, девицы кинулись к нему в объятия и утонули в них. Огромный Федор поднял дочерей, посадил каждую на руку. И счастливо захохотал.

– Ох, красавицы мои! Золотинки! Куда ж мне столько золота?

– А подарок принес? – строго спросила младшая.

– А как же, – проговорил Федор, протягивая каждой по сахарному прянику. – Ну, давайте, бегите.

Дочки занялись какими-то своими делами. Друзья прошли к дому. На крыльце их поджидала еще молодая, но степенная женщина в пестром платке и отороченной мехом душегрейке поверх платья.

– Здравствуй, Федор Степанович, – чинно, с поклоном приветствовала она супруга. – И ты, добрый человек, здравствуй.

– Здравствуй, Анастасия Макаровна, – неожиданно нежно произнес Федор. – Друг это мой давний, Афанасий Иванович. Будет у нас казачьим головой.

Взгляд хозяйки потеплел. Видимо, о давнем друге Федор ей рассказывал. Да и казачий голова – чин немалый. Честь в дом.

– Проходи, батюшка, – обратилась она уже к Бейтону. – Угостись, чем Бог послал.

Хозяева и Бейтон прошли в дом. Дом был не то чтобы богатый – шкафов, зеркал, настенных часов и тому подобных показателей роскоши обстановки Бейтон не увидел. Но все было, как бы сказать, устроено с любовью, с желанием сделать жизнь семьи уютнее, краше. Печь в горнице была чисто выбелена, лавки устелены самоткаными и дорогими иностранными тканями. Стол чисто выскоблен, широк. Чувствовалось, что в доме любят и умеют принимать гостей.

Горничная девка споро расставляла на стол расписанную диковинными птицами корчагу с неизменными щами, горшок с кашей, блюдо с расстегаями, широкую тарелку с огромными кусками верченого мяса, кувшины с напитками и еще многие иные заедки и запивки. Хозяин сел под образа, рядом посадил дорогого гостя, с другой стороны уселась хозяйка. Хозяева со всех сторон подчевали гостя, который просто не успевал съедать все предложенное. Наконец, Федор и его супруга умерили прыть. Начались разговоры.

По просьбе хозяев Бейтон рассказал о своей жизни в Москве, о походе под Азов, о Вене, о неожиданной смерти Арины. Хозяйка, слушая, спала с лица. Бейтон и сам, рассказывая, будто заново переживал все произошедшее. Больно, тяжело и непонятно. Почему? Кто ж его знает. За что? И здесь не найдешь ответа.

Потом дошла очередь рассказывать Федору. Тут все было ожидаемо. После отъезда Бутурлина прибыл новый воевода князь Дмитрий Барятинский. Его стараниями был организован новый поход на киргизов. Хотя смысла в нем особого не было, служилые люди приказу подчинились. Кончилось все плохо: попали в засаду, потеряли почти сотню бойцов, знамена, пушки. После того началось брожение. Казаки собирались в круг, недобрым словом поминая и воеводу, и его помощников. Дошло бы до открытого бунта, но приехавший из Москвы царев гонец привез приказ о переводе князя в Москву, а многих казаков – в Енисейск. Так Федор стал сотником в Енисейске. Здесь же встретил и свою суженую. Об обстоятельствах встречи Федор почему-то не распространялся, а Бейтон не стал допытывать. Должно быть, супруга его была из тех несчастных девушек, что не по своей воле последовали в Сибирь. Впрочем, главное, что они нашли друг друга. И по всему было видно, что нашли на всю жизнь.

Беседа текла приятно и неспешно. Но Бейтон заторопился домой. Глядя на чужое счастье, он чувствовал себя каким-то лишним, ненужным. Вдруг вспомнилось, что со дня вступления на землю Енисейска он ни с детьми, ни с домочадцами столько не разговаривал. Попрощавшись с хозяевами, он откланялся.