Сибирская сага. История семьи

Октябрь 1962 года. Холодно, земля кое-где покрыта снегом, по краям луж хрустит замерзшая вода. Небо чистое и голубое, как летом. Светит солнышко, но от него совсем нет тепла. Не знаю почему, но ощущение такое, будто в воздухе и во всем окружающем пространстве висит какое-то напряжение, какая-то необъяснимая тревога. Мы с Шурой идем по Красноярску к родственнице, живущей на другом берегу Енисея, за «резалкой» для капусты. Мы должны солить капусту на зиму. Можно порезать ножом, но это долго и трудно, лучше «резалкой».

Я старалась не подавать вида, что мне как-то не по себе. Шура тоже шел молча. Я пыталась объяснить сама себе эту тревогу. Может быть, это оттого, что милая моя доктор Бася Ефимовна дала мне направление в стационар из-за угрозы преждевременных родов? «Шалят» мои почки, анализы плохие, давление высокое. Учитывая то, что мама родила меня в состоянии эклампсии, то есть тоже с нарушением работы почек, Бася Ефимовна решила подстраховаться и положить меня в стационар. В декрет она отпустила меня раньше — «все равно не доходишь».

Однако в декрет мне уйти не удалось. Я должна была передать свои дела пришедшей меня заменить недавней выпускнице института. Прекрасно помню, как мне было тяжело работать первый месяц после окончания института! Я пришла на место, где три месяца не было врача-гинеколога. Мне тогда очень помогла акушерка, работавшая там уже давно, и санитарочка тетя Дуся, пожилая женщина. Вот поэтому две недели я вводила нового гинеколога в курс всех дел, передавая ей женщин, нуждающихся в особом внимании.

Еще в самом начале беременности, когда мою маму оперировали по поводу опухоли в роддоме, где я буду через некоторое время работать, я ухаживала за ней. Конечно же, приходилось поднимать ее, поворачивать, а она женщина грузная. У меня начались осложнения. Мы с Басей Ефимовной боялись, что с беременностью не получится — появились признаки прерывания. Она сразу уложила меня «на сохранение». Угроза миновала. Бог был милосерден к нам!

Второй раз угроза появилась в августе, в конце пребывания в Виннице. Я чувствовала, что мои почки не хотят работать — повысилось давление, был ряд других признаков. Лечилась сама — села на диету, игнорируя уговоры родственников съесть то или другое. Кажется, прошло! Мой мальчик успокоился, и я вместе с ним.

И вот опять неприятности. 14 октября мы с Басей Ефимовной договорились, что пятнадцатого или шестнадцатого числа я лягу в стационар. В ночь с 15 на 16 октября мой мальчик испугался и решил, что ему пора жить самостоятельно. Появились признаки начинающихся родов, отошли околоплодные воды. Мой Шуруся вскочил и побежал ловить такси, а мама… Я впервые видела ее такой. Она стояла передо мной на коленях, ломая руки, и тихо плакала, не имея сил помочь мне. На мои просьбы дать мне какое-нибудь полотенце или простыню не последовало совершенно никакого отклика. Я сама ползком достала все необходимое. Прибежал Шура. На темной лестнице он подвернул ногу, ему было очень больно наступать на нее. И все же он пытался нести меня на руках. Вся эта картина представлялась мне даже забавной. Я не знала, плакать мне или смеяться. Просто комедия! Роддом находился недалеко. Шура с водителем усадили меня в машину, и через несколько минут я была на месте. Положили меня в предродовой палате на диван, рядом с врачебным столом, как своего человека.

16 октября 1962 года в двадцать один час ровно, одновременно с сигналами нашего спутника по радио, мой мальчик возвестил миру, что он явился на этот свет, слабым, очень мелодичным голоском — «Ах, ах, ах!!!» Роды принимала ассистент кафедры Клавдия Николаевна и маленькая, шустрая акушерка Раиса Павловна, смешная и ответственная. Она не выговаривала кучу букв и свое имя произносила очень потешно — «Р-р-р-и-и Пална». Роды проходили со стимуляцией и некоторым вмешательством. Я знала, что вряд ли у меня получится еще родить, поэтому сказала:

— Делайте все что угодно, только получите живого ребенка! Я потерплю.

Молодцы! Получили!!! Мальчик родился с весом два килограмма триста граммов. Маленький, желтенький, слабенький, немного сморщенный, но такой желанный, родной и милый! Невозможно передать! Боже мой, какое это счастье, какая радость!!!

Мальчика унесла в детскую врач-микропедиатр. Меня увезли в палату, где лежали еще четыре женщины. Потом они сказали, что никогда не видели такой красивой и сияющей от счастья женщины. Мне тогда казалось, что весь мой страх за ребенка, не покидавший меня во время беременности, кончился. Я ошибалась! Настоящий страх только начинался — и не прекратится, пока я буду жива. Могу сказать это с высоты прожитых лет.