Сибирские купцы. Торговля в Евразии раннего Нового времени

Англо-русские отношения нельзя однозначно назвать полуколониальными, несмотря на определенные намерения англичан повернуть их в эту сторону, потому что московиты эффективно давали отпор. Англии еще далеко было до глобального могущества, но империалистические наклонности уже давали себя знать: главы Московской компании считали, что, настаивая на взаимных торговых привилегиях, московиты высказывают непомерные претензии1581. В Смутное время ходили слухи, что Яков I аннексирует северную Россию1582. В 1601 году северные русские города обменивались слухами, что с английских кораблей в Холмогорах высадились тысячи солдат, которые направляются на Москву1583. Подобные идеи так и не получили развития при английском дворе, но само их существование в умах некоторых англичан отражает высокомерие, с которым англичане смотрели на Московию. Но если колониальное отношение некоторых англичан XVI века к Московскому государству не проникло на русскую почву, на Индийском субконтиненте распространились британский акцент и британские обычаи. Некоторые из голландских купцов, участвовавших в ранних исследованиях северной береговой линии России и в торговле с ней, например Исаак Ле Мэр и Якоб ван Хемскерк, затем отправились искать удачи в других колониальных предприятиях, в первую очередь в рядах Голландской Ост-Индской компании1584. Россия не стала западноевропейской колонией. Таким образом, с точки зрения самосохранения государство что-то сделало правильно, хотя путешественники, приезжавшие в Россию в раннее Новое время, уже тогда начали подчеркивать, что, с их точки зрения, Российское государство делало неправильно, – традиция, сохранившаяся и в современной историографии1585. Вспомним эпитафию на могильном камне, с которой начинается настоящая книга, и отметим, что Москва сумела противостоять проникновению коммерческого империализма на международной арене.

К СТЕРЕОТИПАМ О РУССКИХ КУПЦАХ

Враждебно настроенные западные наблюдатели задали тон большинству характеристик русских купцов. Но виноваты в этом не только иностранцы. Сами русские в разнообразнейших литературных и художественных произведениях тоже способствовали закреплению стереотипов о нечестных, жадных купцах1586. Однако в подобных характеристиках нет ничего специфически русского. Ни античная традиция, ни иудеохристианская не испытывали особого уважения к купцам (хотя с удовольствием пользовались их услугами) – к этим людям, не создающим полезные вещи, а всего лишь перемещающим их из одного места в другое и, что особенно ужасно, получающим от этого выгоду. Прибыль далеко не сразу стала приемлемой с интеллектуальной и культурной точки зрения. На протяжении большей части истории моральное восприятие купца было в лучшем случае амбивалентным. Раз уж негативные стереотипы купцов в мире столь повсеместны, я не вижу особенного смысла как-то выделять русских купцов в этом плане. Я, однако, обращу особое внимание на несколько характеристик, которые действительно являются отличительными чертами русских купцов и важны для понимания истории России. В целом речь о представлении, что русские купцы по природе своей были отсталыми и действовали методами, несовместимыми с прогрессом и современностью. Показателями их отсталости считают консерватизм, наиболее явно определяющийся как неприятие рисков и образования; усилия по уничтожению конкурентов, для чего используется политическое влияние; и, наконец, ксенофобию и замкнутость.

Изучение недружелюбного текста диссидента Котошихина в атмосфере идеологии холодной войны было верным способом найти функциональные нарушения в торговой политике и купеческой культуре Московского государства. Понимая тон текстов Котошихина и Кильбургера, Барон тем не менее соглашался с мрачными выводами Плеханова относительно русской психологии1587. Ему делает честь, что он скептически относился к выводам, сделанным на идеологической основе, и во всех своих трудах спорил сам с собой (ему пришлось спорить с самим собою еще и потому, что мало кто из его западных коллег поднимал подобные вопросы). Но Барон отвергал точку зрения М. Н. Покровского, относившего Россию к универсальному (то есть с тогдашней точки зрения западному) пути развития, считая, что М. Н. Покровский «сильно преувеличивает масштабы [торговли] в России»1588, и не допускал даже возможности, что российская торговля в XVII веке была вполне существенной и интегрированной с западноевропейской, как продемонстрировал Котиляйне.