Сибирские перекрестки

– Ладно, карахолики![39] – шутливо сказал Андрей. – Это не все! Сидеть возле разбитой нашей халупы не будем. Некогда. Нам грозит четвертое ледниковое голодание со всеми вытекающими последствиями. Чуете?!

– Ну и что? У нас много сухарей и есть концентраты, – насторожилась Танька, не понимая, куда он клонит.

– Их экономить надо, – сказал Колька.

– Да, наляжем на природу! – согласился Андрей. – И завтра пойдем в дальний конец озера, на рыбалку! И денек, похоже, будет что надо.

– А как же я? – паническим возгласом вырвалось у Таньки.

– Ты с нами!

Танька молча прикусила губу, стараясь показать, что это ей безразлично, но не выдержала и рассмеялась.

– Ну, вот и отлично! – улыбнулся ей Андрей. – Только учти, пойдем на лодке, водой, и грести придется всем.

– Ты знаешь, какая здесь глубина, а? – спросил ее Колька. – Двести метров. А ты плавать не умеешь, – усмехнулся он и, прищурив глаза, ехидно уставился на нее.

– Ладно, не сочиняй! – отмахнулась она от него.

– Что не сочиняй! – взвился Колька. – Посмотри на карту! Здесь же разлом! Образовался в мезозой![40] По нему озера идут цепочкой! Так ведь, Андрюха?

– Да, но их здесь никто не мерил. Разлом ушел в глубину, а озера в делювий[41] оползни затянули…

– Андрюша, я утром по-скорому все приготовлю, и у нас будет что пожевать, – обрадованно засуетилась Танька. – Я и чаек сделаю, пока вы рыбачить будете!

– Тебе видней. Уйдем на весь день. Удачно будет – задержимся допоздна.

На следующий день они сели в лодку и отошли от берега.

– Смотрите, а наш Добряк все так же лежит и в небо глядит, – кивнул головой Колька вправо.

– Ты не отвлекайся, греби, – сказал Андрей.

Танька посмотрела в сторону Истукана, затем быстро отвела от него взгляд и стала внимательно рассматривать их избушку.

С воды, со стороны озера, избушка выглядела жалкой, сгорбленной старушкой. И было похоже, будто она тоже чего-то боится или робеет перед огромным озером и высокими горами, а может быть, перед Истуканом. Но, не в состоянии никуда от них деться, она вжалась в землю, стараясь укрыться под одной-единственной на всем мыску лиственницей…

Танька тряхнула головой, отгоняя непрошеные мысли, и, чтобы чем-нибудь заняться и не смотреть по сторонам, предложила:

– Ребята, давайте я погребу!

– Ты следи лучше за водой в трюме, – посоветовал ей Андрей. – Не то мы и до берега не дотянем!

Старая посудина, на которой они плавали и которая неизвестно, каким образом попала на это глухое озеро, рассохлась и во всю цедила воду.

Танька забила ножом в щели тряпки, выбившиеся под ударами волн, и вычерпала жестянкой воду, накопившуюся на дне лодки.

Посудина сразу пошла живее. Они выскочили из-за мыса на простор озера и угодили под низовой ветер. Он подхватил лодку и, играя с ней, стал валять по волнам из стороны в сторону.

И Таньке показалось, что озеро вскипело, ежесекундно меняясь на глазах. Сердце у нее зашлось, она побледнела, сжала зубы и, чтобы не выдать своего страха перед огромным водным пространством, опустила голову.

Догадавшись о ее скрытом недуге, Андрей повернул лодку к берегу. Прикрываясь за ним от ветра, они пошли дальше и вскоре вышли на мелководье, густо поросшее водорослями, длинные стебли которых, извиваясь, как щупальца, тянулись по воде и глушили волны.

Здесь в песчаной бухте в озеро впадала речушка, вытекающая из тайги, разбиваясь на множество рукавов. Несмотря на скудость материала, который несла из тайги речушка, она за многие годы намыла широкую песчаную косу и теперь использовала ее как сортировочный полигон. Тяжелые таежные отбросы оседали на косе, а различного рода жучки и паучки выбрасывались в озеро, где, поджидая их, всегда косяками гулял прожорливый хариус.

С утра хариус на удочку пошел хорошо, но затем, ближе к полудню, как отрезал. Чтобы скоротать время до вечернего клева, они сели в лодку и пошли вдоль берега осматривать этот уголок озера. В одном месте их заинтересовал тихий извилистый залив, по которому они долго плыли в глубь тайги, прежде чем догадались, что это была канавообразная речушка. Мест для рыбалки здесь не видно было, и они вернулись назад в песчаную бухту.

Вечером хариус снова пошел на удочку.

– Ну все, ребята, довольно! – наконец сказал Андрей. – На два дня хватит, а дальше будет видно.

К зимовью они вернулись поздно. Уже в сумерках лодка уткнулась в берег под самым окошечком избушки.

Этой ночью в зимовье долго не ложились спать. На низком столике, перед крохотным окошечком, тускло коптил огонек, освещая широкие нары, печурку, рудные мешки с продуктами под потолком и усталые лица людей, занятых привычными, никогда не иссякающими житейскими делами…

Прошли еще две недели.

– Завтра сборы и в обратный путь, – объявил Андрей утром за столом.